Дворец Михримах Султан.
Нуждаясь в том, чтобы с кем-то поделиться своими переживаниями и сомнениями, Эсма Султан, как только Давуд-паша отправился на государственную службу, поехала во дворец подруги и застала ее еще в более удручающем состоянии, чем то, в котором Михримах Султан пребывала в последние дни. Обнаружив ее в постели, Эсма Султан велела оставить их одних и вгляделась в полное печали осунувшееся лицо подруги.
— Что с тобой, Михримах? — обеспокоилась она. — Тебе дурно? Может стоит позвать лекаря? Неужели беременность стала тяготить и тебя… Фаворитка отца, Бельгин-хатун, тоже беременна, она почти постели не покидает. За ней даже какой-то лекарь присматривает. Его повелитель специально для нее в столицу вызвал. Я могу попросить отца, чтобы он велел этому лекарю и тебя осмотреть.
— Не стоит, — пролепетала в ответ Михримах Султан и, вздохнув, протянула поверх одеяла руку, которую подруга тут же сжала. — Другое меня печалит…
— Снова Искандер-паша? — нахмурилась Эсма Султан, смотря на нее с неодобрением. — Ну зачем ты себя напрасно терзаешь? Нет ничего такого, что стоило бы твоих переживаний. Давуд-паша тоже допоздна задерживается в Топкапы. Дел у них много, ведь поход на носу. Пока отец был в Эдирне, Искандер-паша вообще все дела государственные вел один. Конечно, он был занят и утомлен в последние дни.
— Да, возможно, но сердце отказывается верить этим объяснениям, — грустно улыбнулась Михримах Султан и опустила взгляд. — Я понимаю, что это глупо, но ничего не могу с собой поделать. Чувствую я, что он переменился, стал другим… Словно чужой.
— С чего бы ему перемениться, Михримах? Вы поссорились?
— Нет. В том-то и дело… Все по-прежнему, но в то же время иначе.
— Не пойму я тебя… — покачала головой Эсма Султан, хмурясь. — Что это значит?
— Он не прикасается ко мне. Говорит, что боится навредить ребенку, но я ведь не только… об этом говорю. Раньше хотя бы целовал в лоб, ну или обнимал. А теперь совсем ничего… Он даже смотреть на меня как будто не хочет. Все время отводит взгляд и улыбается через силу. Почти каждый вечер за редким исключением возвращается домой только к полуночи какой-то странный, взбудораженный и взвинченный. Эсма, мне кажется, у него есть кто-то на стороне. Какая-то женщина покоя ему не дает. И на ум приходит только одна.
— Аллах, даже не думай об этом! — возмутилась та, округлив глаза. — Говорю тебе, это все пустые домыслы, и ты сама же их и выдумала. Искандер-паша — великий визирь, который правит целой империей! На нем столько всего, сейчас готовится поход, отец уезжал, оставив все на него. Все то, что ты описала, всего лишь последствия этого. А об ином и думать не смей.
Михримах Султан, выслушав ее, промолчала, но кивнула. Посмотрев в лицо подруги, она поняла, что та приехала к ней поделиться своими печалями, но теперь, видимо, не хотела ее тревожить.
— А что у тебя? Эта Ракель-хатун беспокоит тебя?
— Она и Сельминаз злорадствуют, что Давуд-паша теперь уделяет ей свое внимание в ущерб мне. Посмеиваются, но я не подаю виду, что меня это задевает. Я уже поняла, что чем меньше внимания обращаешь на таких людей, как эти две особы, тем лучше. Скоро Сельминаз замуж выйдет, и я забуду о ней. А Ракель-хатун… Что же, раз она носит ребенка паши, мне придется потерпеть ее.
— Когда этот ребенок родится, паша будет жить на две семьи, — с сочувствием заключила Михримах Султан. — Ты готова к этому? Делить его с другой женщиной и с чужим тебе ребенком в ущерб себе и собственным детям, что появятся в будущем?
— В жизни моего мужа буду только я, а дети… Что же, я не посмею ревновать его к его же ребенку. И Давуд-паша… он не станет ущемлять меня или наших детей в чем-то.
— Намеренно — нет. Но ведь пока ты… ну, ждешь, когда привыкнешь к браку, Ракель-хатун родит ему ребенка и этим перетянет ближе к себе.
Эсма Султан, опустив голову, загадочно улыбнулась и, замерев, Михримах Султан поглядела на нее недоверчиво.
— Вы что же..?
— Да, теперь мы — муж и жена, — чуть порозовев от смущения, отозвалась Эсма Султан. — Не сказать, что я в восторге от того, что подразумевает под собой брак.
Михримах Султан тихо рассмеялась, смотря на нее с мягким снисхождением, но и пониманием.
— Это поначалу… Дай Аллах, ты станешь счастлива, Эсма. Я так этого желаю.
— Как и я для тебя, — с любовью смотря на нее, откликнулась та. — Я верю, что однажды и ты, и я — мы обе будем жить счастливо. Когда-нибудь спустя годы будем вот так же сидеть, разговаривать и вспоминать былое с улыбкой, благодарные за то, чему нас научили наши ошибки и наша боль.
Михримах Султан улыбнулась ей, и они крепче сжали свои руки.
— К слову о Сельминаз, вы с пашой уже решили, кто станет ее мужем? И почему вы до сих пор тянете с ее браком?
— Она вдруг захворала, — недовольно сообщила Эсма Султан. — Почти не встает с постели вот уже третью неделю. Не верится мне, что это совпадение. Она как-то прознала о готовящейся свадьбе и решила притвориться больной, чтобы не покидать моего дворца. Конечно, она не хочет замуж. Подле нас с пашой у нее есть все, чего она желает.
— Если она не желает выходить замуж, нужно сделать так, чтобы она пожелала этого и сама бросилась навстречу свадьбе.
— И как это сделать? Я уже голову сломала, думая, что предпринять, чтобы спровадить ее подальше.
Михримах Султан усмехнулась, заинтриговав подругу, которая настороженно посмотрела на нее.
— Ты что-то придумала? Михримах, говори же, не томи!
— Сельминаз, как и все мы, юные девушки, должна быть падка на любовь и красивых мужчин с хорошим будущим. Нужно предложить ей брак, обещающий это, и она согласится. И у меня на уме уже есть подходящий кандидат.
— Кто же?
— Искандер-ага, сын Гевхерхан Султан. Он молод, хорош собой, пока еще холост, происходит из самой династии и уже служит при дворе, а если женится на дочери визиря, уж точно из мирахура превратится в санджак-бея, а там и до паши недалеко при поддержке тестя. Тогда-то Сельминаз и покинет столицу. Искандер мне как-то обмолвился, когда я заходила в конюшню, что его матушка все хочет за кого-нибудь его сосватать. Его семья не будет против брака, а Сельминаз — вполне себе подходящая партия для Искандера.
— Аллах, и почему ты раньше мне об этом не сказала? — ахнула приятно удивленная Эсма Султан. — Нужно обсудить это с Давудом-пашой. Но Сельминаз должна узнать об Искандере, чтобы пойти нам навстречу. Как ей сообщить о нем, чтобы не вызвать подозрений? Чтобы она поверила?
— Мы что-нибудь придумаем, — обнадеживающе улыбнулась ей Михримах Султан, и девушки заговорщически рассмеялись.
Топкапы. Покои Валиде Султан.
Хафса Султан, просматривая вместе с Айнель-хатун бумаги по части управления своим благотворительным фондом, удивленно обернулась на вошедшего в покои Идриса-агу, который выглядел непривычно взбудораженным.
— Султанша, — он поклонился и, покосившись на хазнедар, многозначительно добавил: — Есть важные новости.
Заинтригованная его состоянием Хафса Султан передала бумаги Айнель-хатун, и та, поклонившись, удалилась, понимая, что ей следует оставить их.
— Что у тебя, Идрис? Чем это ты так взволнован?
— Вы даже не представляете, госпожа, что я узнал, — усмехнулся Идрис-ага, уже заставляя ту нервничать. — Как вы и велели, я не прекращал расследование бегства Эмине Султан. Все эти недели расспрашивал разных людей, но прежде все молчали. Однако один стражник сегодня заговорил, стоило мне упомянуть, что если он предоставит мне полезные сведения, то получит щедрое вознаграждение и не будет наказан за то, что мог совершить или сказать по чьему-то приказу.
Насторожившись, Хафса Султан встала с тахты и подошла к евнуху, требовательно смотря на него в ожидании, когда он продолжит.
— Стражник сообщил, что в ту ночь некий мужчина подошел к нему с напарником во дворце и, пообещав золото, велел вызволить из темницы Эмине Султан. Все оказалось проще, когда выяснилось, что люди Эдже Султан убили стражу в подземельях, так что они без труда выкрали султаншу и отвезли ее в один дом в Стамбуле недалеко от базара. После, получив золото, вернулись в Топкапы.