— Я в это не верю! — процедил султан Баязид и, с негодованием посмотрев на султаншу, резво вышел на террасу, так как ему вдруг стало трудно дышать.
Хафса Султан подозревала, что убедить его будет не так-то просто, учитывая, как сильно он был привязан к тем двум людям, которых она обвиняла, но отступать не намеревалась. Только не сейчас, когда победа была так близка. Она последовала за повелителем и, обнаружив его у перил, угрюмо смотрящего на ночной Стамбул, подошла и осторожно заговорила:
— Знаю, вы не хотите в это верить… Простите, что я так огорчаю вас, государь, но это правда, иначе бы я не посмела придти к вами с подобными обвинениями. Я намеренно явилась так поздно вечером, чтобы иметь возможность предоставить вам доказательства.
— Доказательства? — не глядя на нее, приглушенно отозвался тот. — И какие же? — тут он повернул к ней свое побледневшее лицо и пронзил взглядом, полным напряжения.
— Вы можете сами явиться в том дом, пока Искандер-паша пребывает там с Эмине Султан, и сами во всем убедиться. Лучше бы поспешить, чтобы застать их вместе и не спугнуть, иначе паша, узнав об угрозе, перевезет султаншу в другой дом, и я больше никак не смогу доказать вам свою правоту.
Некоторое время султан Баязид молчал, отвернувшись от нее и угрюмо вглядываясь в ночную темноту, видимо, борясь с недоверием и желанием узнать эту пусть и ужасающую, но правду. Хафса Султан замерла, ожидая его решения с затаенным дыханием. Это был решающий момент, от которого зависело многое, в том числе и жизни двух людей, которым она искренне желала смерти.
— Пусть готовят лошадей, — наконец, с мрачной решимостью произнес падишах. — Отправляемся немедленно.
Стамбул.
Ему уже пора было уходить, но Искандер-паша все никак не мог заставить себя выпустить ее из своих объятий. Они сидели на тахте в уютном молчании, наслаждаясь покоем этого вечера. Эмине Султан спиной откинулась на грудь мужчины, к которому уже глубоко прониклась сердцем, и пальцами нежно поглаживала его руку, обнимающую ее. Золотоволосая голова ее покоилась на широком надежном плече, которое, верила она, всегда будет ее опорой.
И пусть он приходил лишь вечерами, а после неизменно оставлял ее и возвращался к жене. Она была согласна ждать его днями напролет и тосковать, ревновать и злиться, лишь бы паша вновь приходил и вот так ее обнимал или же смотрел на нее с обожанием и искренней настоящей любовью, о которой она так долго, невыносимо долго мечтала.
— Тебе уже пора? — тихо спросила султанша, не став скрывать сожаления, прозвучавшего в ее голосе.
— Да, я должен идти, — поцеловав ее в волосы, Искандер-паша против воли отстранился и позволил султанше сесть прямо и повернуться к нему лицом, полным молчаливой мольбы. Ему было ужасно трудно игнорировать как это, так и собственные желания, но он взял себя в руки, ободряюще улыбнулся и ласково погладил любимую по щеке. — Не грусти, мы увидимся завтра.
— А ты можешь… остаться? Хотя бы один раз… — подобно капризному ребенку протянула она, ухватившись за его руку, которую паша уже хотел убрать от ее лица. Однако особой надежды в ее зеленых глазах не было.
— Остаться? — зная, что не может, все же с теплой усмешкой переспросил Искандер-паша. Его сердце так грели подобные ее просьбы и взгляды, что он, кажется, влюблялся в нее все сильнее, как если бы это было возможно. — Зачем, интересно, мне оставаться, госпожа моя?
Эмине Султан, держа его за руку, не ответила, но томно, делая это не намеренно, а по зову сердца, взглянула на него, так что усмешка сползла с лица мужчины, а взгляд его неминуемо потемнел. Почувствовав, что он близок к тому, чтобы сорваться, Искандер-паша поспешно вырвал руку из ее теплых ладоней и решительно встал с тахты, взяв с нее чалму.
— Жди меня завтра.
Он уже направился к дверям, как Эмине Султан, всегда импульсивная и подвластная чувствам, окликнула его, не думая о том, скольких трудов ему стоило сейчас уходить от нее. Паша остановился у самого порога, помедлил, ведя ожесточенную борьбу с самим собой, и, потерпев поражение, развернулся с видом человека совершенно бессильного. Эмине Султан возликовала и, встав с тахты, шагнула к нему навстречу, жадно обхватив руками за шею, отчаянно не желая, чтобы он возвращался к ней, своей юной и любящей жене, что вскоре должна была подарить ему долгожданного первенца.
Не успел он в исступлении прижаться губами к ее шее, как из-за окон послышался топот конских копыт, громогласный в ночной тишине. Тут же насторожившись, Искандер-паша выпустил из своих объятий растерявшуюся Эмине Султан и шагнул к окну, осторожно выглянув на улицу из-за занавески. Он признал в спешившемся с коня мужчине своего верного слугу Ферхата и сразу же понял, что произошло нечто серьезное, иначе бы он не сорвался сюда посреди ночи.
— Искандер, что такое? — встревожилась Эмине Султан, увидев непривычно серьезное для нее выражение его лица.
— Жди здесь, — вскользь коснувшись ее щеки, отрезал он и поспешно вышел из комнаты.
Его не было всего пару минут, но Эмине Султан стала не на шутку тревожиться, расхаживая по комнате из стороны в сторону. И вот, наконец, двери за ее спиной открылись, явив ее глазам побледневшего и хмурого Искандера-пашу, вместе с которым в комнату спешно вошла ее служанка Менекше-хатун и стала впопыхах собирать ее вещи в какую-то ткань.
— Искандер, да что происходит?! — ничего не понимая, вскричала в негодовании султанша.
— У нас нет времени, тебе нужно сейчас же покинуть дом, — сдержанно ответил Искандер-паша, но было видно, что он прячет от нее свой страх. — Ферхат отвезет тебя в безопасное место.
— Что?.. Почему?
— Султан узнал об этом доме и о том, что я поселил тебя в нем. Нам повезло, что Ферхат прознал об этом заранее от конюха, который ему приходится племянником и тоже верен мне. Он подслушал в конюшнях разговор разгневанного султана с его слугой Ферхатом-агой, хранителем покоев, который его везде сопровождает. С султаном едет Хафса Султан. Похоже, это она мутит воду. Они едут сюда, уже даже покинули Топкапы. У нас всего несколько минут. Эмине, не медли, ступай же!
Теперь и сама затрепетав от страха, Эмине Султан схватила из рук служанки теплую шаль, которую накинула на плечи, и, когда слуги вышли, помедлила, проходя мимо паши. Улучив момент, он резко обхватил ее за шею и судорожно поцеловал, а через миг оттолкнул от себя к дверям, так что она толком и не успела с ним попрощаться.
Чуть ли не бегом преодолев лестницу, Эмине Султан, задыхаясь от тревоги, вышла в темноту ночи и тоскливо обернулась через плечо на дом, который недавно считала своей темницей, а сейчас — тайным убежищем, где обрела то, что так долго искала. Искандер-паша вышел следом за ней из дома и помог взобраться в седло позади Ферхата. Они обменялись долгими взглядами, не желая расставаться и страшась друг за друга, как вдруг из-за угла одного из домов выехали несколько всадников, а следом за ними показался и сам султан Баязид, тоже скачущий верхом. Он не мог не увидеть их, находящихся в жалком от него расстоянии у крыльца дома.
— Быстрее! — в ужасе крикнул Искандер-паша.
Ферхат тут же развернул коня и погнал его вместе с двумя другими охранниками, которые поскакали ему вслед, по дороге в противоположную сторону, и вскоре они растворились в ночи. Посмотрев им вслед, Искандер-паша выдохнул с облегчением и, набрав в грудь побольше воздуха, повернулся лицом к подъехавшему к дому повелителю, который, как и он пару секунд назад, сумрачно вглядывался в ту сторону, где исчезла его жена. А затем он убийственно медленно перевел взор почерневших от гнева глаз на пашу, который встретил его с видом человека, готового принять любой удар.
Тем временем из подъехавшей кареты, оперевшись на руку охранника, вышла Хафса Султан, облаченная в длинный плащ. Увидев пойманного с поличным Искандера-пашу, она послала ему улыбку, полную затаенного торжества, и остановилась за широкой спиной падишаха. Тот уже спешился с коня и, не сводя глаз со своего визиря, шагнул навстречу к нему с таким лицом, выражение которого буквально кричало о его желании собственноручно лишить своего друга и соратника жизни.