В покои после стука вошла Фидан-хатун, и супруги вынужденно отстранились друг от друга, обернувшись на нее.
— Султанша. Паша. Филиз Султан уже спустилась в холл, как и шехзаде.
— Спасибо, Фидан. Мы уже идем.
Чета спустилась в холл, и Эсма Султан, переступив его порог, весело улыбнулась матери, которая восседала на тахте у окна вместе с ее братом. Оба повернулись к ним с пашой с одинаковыми теплыми взглядами, видимо, довольные, что этот брак оказался удачным несмотря на свое начало.
— Валиде, доброе утро! — с радостью воскликнула Эсма Султан и, подойдя к той, поцеловала ее руку. — Надеюсь, вы хорошо отдохнули? Как спалось?
— Все хорошо, — кивнула ей Филиз Султан, а после поглядела за спину дочери, где в почтении сложив руки перед собой стоял Давуд-паша. — И вам доброе утро, паша. Мы с шехзаде не слишком стесняем вас?
— Что вы, султанша? Это невозможно. Мы с женой всегда будем рады принять вас в своем дворце на сколько угодно времени.
— Мы благодарны за это, паша, — вежливо отозвался шехзаде Мурад. — Впрочем, задерживаться мы не намерены.
— Вы же только позавчера приехали! — тут же возмутилась Эсма Султан и растерянно посмотрела на мать, которая с сожалением улыбнулась ей. — Валиде, куда же вы торопитесь? Останьтесь хотя бы на неделю! Я долго вас не видела… Неужели вы так скоро оставите меня?
Видя, что мать готова к тому, чтобы сдаться, шехзаде Мурад поспешил ответить вместо нее, мягко, но решительно глянув на сестру.
— Эсма, нам с валиде действительно пора. Я должен вернуться в санджак, который мне доверил повелитель. Уезжая, я оставил его в руках совета, но я не слишком-то ему доверяю, учитывая, в какое запустение он привел Манису. Нам еще предстоит несколько дней пути…
Эсма Султан расстроенно опустила взгляд в пол, и Филиз Султан, поднявшись, подошла к ней и притянула к себе, обняв с материнской нежностью.
— Не грусти, милая. Мы еще как-нибудь приедем погостить к тебе и останемся, дай Аллах, столько, сколько ты пожелаешь, — все, конечно, понимали, что Филиз Султан говорила это лишь с тем, чтобы ободрить дочь, потому как они с шехзаде не могли покинуть санджак без позволения из столицы. — Возможно, и ты сама приедешь к нам посмотреть, как мы там живем. Может, через пару месяцев? Мы будем тебя с нетерпением ждать, если ты, конечно, будешь в состоянии преодолеть этот долгий путь.
Эсма Султан не поняла, что имела в виду мать и, отстранившись от нее, в недоумении посмотрела ей в глаза.
— В состоянии?..
Филиз Султан улыбнулась и оглянулась на Давуда-пашу, который неловко переступил с ноги на ногу. Только обернувшись на него, Эсма Султан, наконец, осознала, что имела в виду ее мать, и порозовела от смущения.
— Мы с дочерью немного прогуляемся, а вы, мужчины, можете свободно обсудить свои истинно мужские дела, — с несвойственным ей лукавством проговорила Филиз Султан и, взяв дочь под локоть, увлекла ее из холла в сад, что примыкал ко дворцу. — Ты еще не думала о беременности, милая? — словно не замечая смущения дочери, деловито спросила султанша, пока они неспешно шли под руку по тропинке. — Как ты себя чувствуешь?
— Как и прежде, ничего необычного, — выдавила Эсма Султан, смотря себе под ноги.
— Странно, ведь вы уже достаточно долго женаты для того, чтобы зачать ребенка.
— Валиде! — робко осадила ее девушка. — Мне, право, неловко обсуждать это с вами…
— Ты уже взрослая замужняя девушка, что тут может быть неловкого? — усмехнулась Филиз Султан, тепло на нее посмотрев. — Пока я здесь, хочу сама во всем убедиться. Пусть лекарша тебя осмотрит. Дай Аллах, я отправлюсь в Манису с радостью в сердце, зная, что вскоре и ты станешь матерью.
— Не знаю, стоит ли… — вяло попыталась возразить Эсма Султан, которая о беременности если и думала, то абстрактно, как о чем-то, что должно произойти когда-нибудь в будущем, но не сейчас.
Мать оказалась неожиданно настойчивой, и дворцовая лекарша все же осмотрела по ее приказу Эсму Султан, пока шехзаде Мурад и Давуд-паша в кабинете последнего что-то обсуждали. Боясь услышать вердикт, девушка скованно села на кровати и, отдернув подол платья, напряженно переглянулась с матерью.
— Ну, что скажешь? — обратилась та к лекарше.
— Султанша беременна, срок еще небольшой. Поздравляю.
Филиз Султан озарилась искренней радостью и с широкой улыбкой, которая редко трогала ее губы, повернулась к дочери. Та растерянно моргала, не зная, как ей реагировать на эту новость.
— Да возблагодарит вас Аллах за эту благую весть! — лучась довольством, воскликнула Филиз Султан и, кивнув Фидан-хатун, таким образом велела ей передать лекарше мешочек с золотом, заранее приготовленный для этого случая.
Забрав его, лекарша поклонилась и вышла из покоев, а Филиз Султан села рядом с потерянной дочерью и приобняла ее за плечи.
— Ну вот видишь, милая? Ты действительно беременна.
— И что же мне теперь делать? — робко взглянула на нее Эсма Султан, приложив ладонь к своему животу, где уже росла новая жизнь.
— Как что? — с теплой улыбкой спросила Филиз Султан. — Радоваться!
Спустившись вместе в холл, чтобы дождаться возвращения мужчин и сообщить им радостную весть, султанши сидели на тахте и беседовали, когда бледный и какой-то ошалелый Давуд-паша в сопровождении встревоженного шехзаде Мурада вошел в распахнувшиеся двери. Взглянув на мужа, Эсма Султан тут же поняла, что случилось нечто серьезное. Она вся разом напряглась и невольно сжала руку матери, которая настороженно оглядела зятя и сына. Им явно было не до радости.
— Что случилось? — взволнованно обратилась к мужу Эсма Султан. — На вас лица нет, паша.
— Мне только что сообщили… — мрачно и сбивчиво заговорил он, словно бы все еще не мог поверить в то, что узнал. — Ночью без всякого следствия был казнен Искандер-паша. Причины никому пока неизвестны. Так распорядился наш повелитель.
В холле установилась мертвая тишина, отражая общий шок. Эсма Султан пораженно уставилась на пашу, пытаясь осознать услышанное и просто поверить в это, а после, когда до нее, наконец, дошло, испуганно ахнула.
— Михримах!
Дворец Михримах Султан.
Всю ночь она не сомкнула глаз, даже не ложилась, в ужасной тревоге мечась по покоям, и лишь под утро, так и не дождавшись возвращения мужа, в изнеможении прикорнула на тахте. Впервые Искандер-паша не ночевал дома, и теперь у Михримах Султан не осталось никаких сомнений — у него есть кто-то на стороне, женщина, которую этой ночью он предпочел ей, своей жене.
Проснувшись, она приподняла голову с руки, которая лежала на спинке тахты, сонно огляделась и, обнаружив себя уже в посветлевших с наступлением утра покоях, печально вздохнула. Он по-прежнему не вернулся… С болью, ноющей в груди, султанша поднялась с тахты и потерянно побрела к одному из окон, в которое без всякой надежды выглянула. Неужели она ждала, что увидит его, подъехавшего верхом на коне к крыльцу их дворца? Да, ждала. Как глупая влюбленная девочка, которая в силу своих чувств даже подобное неуважение готова была стерпеть.
Михримах Султан попросту не умела закатывать скандалы и знала, что когда Искандер-паша вернется, она найдет в себе силы лишь на то, чтобы спросить у него, где же он был, почему оставил ее и так унизил, не вернувшись на ночь домой. В чьих объятиях он проснулся? И султанша догадывалась, что бы он ответил, если бы решился быть честным. Чье имя он бы назвал.
После бессонной ночи, полной тревог, султанша выглядела плохо и чувствовала себя соответственно, но когда Гюльшан-калфа беспокойно спросила, стоит ли вызвать лекаршу, не ответила и робко подняла на нее глаза.
— Паша так и не вернулся?
Замявшись, Гюльшан-калфа ответила, что не возвращался, и тут же предположила, что, скорее всего, его заставили остаться на ночь в Топкапы какие-то важные дела. Может, смогли отыскать предателя Серхата Бея, и паша разбирался с ним? Михримах Султан слабо верила в это объяснение.
Беспокоясь за ребенка, она заставила себя спуститься в холл и скудно позавтракать, буквально заталкивая пищу себе в рот. Она могла думать лишь о том, что же произошло с ее мужем, если он до сих пор не вернулся. Тревога в ней все нарастала, подобно снежному кому, заставляя думать о самом страшном. А что, если с пашой случилось что-то? Он бы никогда не поступил так с ней, просто-напросто бросив одну и ни о чем не сказав.