— Он к ней очень нежно привязан, это верно. Может быть, отчасти этим и обусловлена особая любовь моего брата к шехзаде Мехмету. Он очень похож на Бельгин. Ты сама это увидишь, когда мальчик вернется из похода.
— А что же Афсун Султан? Такая красавица… Однако я заметила, что она не так уж и проста.
— Она определенно не глупа и не так наивна, как Бельгин. В ее случае природа не поскупилась ни на красоту, ни на ум, но она тщательно его скрывает. Уж не знаю, почему. Возможно, не хочет раньше времени показывать, чего от нее следует ожидать. Дальновидная, это я сразу поняла, как с ней познакомилась поближе. К себе близко не подпускает, но всегда мила и приветлива. Щедрая, занимается благотворительностью, сердечная, но в то же время нисколько не сентиментальна. Очень осторожная, явно не без амбиций. Знала бы ты, как она переживает, что ее сыновья не пользуются расположением повелителя… Верно, Афсун хотела бы видеть одного из них на престоле, но пока шехзаде Орхан не одумается, этому не бывать. А шехзаде Ибрагим еще слишком мал — старших братьев ему не обойти.
— Неужели она не может повлиять на сына своим материнским авторитетом?
— О чем ты говоришь, Нергисшах? Для Орхана не существует чьего-либо авторитета, — печально усмехнулась тетя. — Мы все сетуем на Османа из-за его глупости, праздности и порочности, но он не сравнится с Орханом. Проблема первого заключается в том, что он ленив и слишком уж любит развлечения, а вот Орхан… Признаю, он умен и образован — в этом он впереди всех братьев. Красивый и обаятельный юноша, мечом владеет не хуже пера, но в нем слишком много жизни и своенравия. Нет, это даже мягкое определение. Ведет он себя порою нагло, не взирая на то, кто стоит перед ним — наложница, брат, родная мать или сам повелитель. Его проблема в том, что он не желает склонить голову тогда, когда это необходимо. И мой брат-повелитель, конечно, чувствует угрозу в таком непокорном сыне, который пренебрегает правилами и поступает так, как ему в голову взбредет.
— Дай Аллах, со временем шехзаде поймет, что его своенравие лишь вредит ему, — задумчиво заключила Нергисшах Султан. — Султанша, но раз Бельгин Султан не смогла больше подарить детей повелителю, отчего же Афсун Султан родила всего лишь двоих?
— У нее было бы еще двое детей, но ей не довелось их вырастить, — осторожно ответила Фатьма Султан и, вздохнув, продолжила: — После рождения шехзаде Ибрагима она очень быстро понесла снова и в ранних родах произвела на свет дочь, но та была еще слишком слабенькой и спустя несколько дней умерла. Это стало тяжелым ударом для Афсун. Она очень горевала и долго не могла оправиться. Почти что два года жила затворницей, не выходила из покоев, но все же смогла это пережить и снова стала ходить к повелителю. Хотя с тех пор глаза ее стали другими, как будто свет их покинул. Повелитель, к слову, пусть и не питает к ней особой любви, но явно к ней привязан, иначе бы не принимал ее у себя до сих пор. И вот она понесла снова, но так случилось, что когда она на ранних сроках прогуливалась в саду с сыном Ибрагимом, тот упал со своего пони, и она очень распереживалась, из-за чего потеряла ребенка. Он и стал ее последним…
— Так вот почему у нее такой взгляд… В этом дворце женщины пережили много горя, как видно. И мне ее невыносимо жаль, султанша. Сын не уважает и не прислушивается, повелитель предпочитает ей другую жену и другого шехзаде ее сыновьям, а двух других детей она похоронила, так и не успев стать им матерью.
— Да, горькая участь… Моя другая племянница Эсма Султан тоже с этим столкнулась, да смилуется над ней Всевышний. Троих детей потеряла в младенчестве и при беременности, тоже очень горевала, бедная, но нашла утешение в дочери ее мужа Давуда-паши от предыдущего брака.
— Султанша приняла ее в семью?
— А что ей оставалось? Мать девочки умерла родами, а у нее самой никак не получалось родить — вот она и взяла ее к себе, воспитала как родную дочь. И хвала Аллаху, что так вышло. У них, право, хорошая вышла семья. Я их очень люблю и часто приглашаю во дворец на совместный ужин. Уверена, вы тоже поладите.
Улыбнувшись тете, Нергисшах Султан поглядела в окно у нее за спиной и, заметив, что по звездному небу уже восходит луна, опомнилась.
— Неужели так поздно?.. Мне, верно, пора во дворец. Я приеду завтра поутру.
— Да, ступай, Нергисшах, — кивнула Фатьма Султан, погладив ее по щеке. — Я и сама уже утомилась.
Поцеловав ее пухлую руку, Нергисшах Султан поклонилась и, на прощание тепло посмотрев на любимую тетю, вышла из покоев Валиде Султан, шелестя подолом своего кофейно-коричневого парчового платья.
Топкапы. Покои Бельгин Султан.
Разумеется, чувствуя свою вину за прилюдную ссору, Айнур Султан поздним вечером навестила матушку и раскаялась в своем поведении. Бельгин Султан в это время уже готовилась ко сну и, восседая на тахте в длинном халате из голубого шелка, подчеркивающем цвет ее глаз, расчесывала золотистые волосы гребнем. Нежно улыбнувшись девушке в знак примирения, Бельгин Султан жестом пригласила ее присоединиться к ней и взяла за руку, когда Айнур Султан покорно села рядом.
— Я знаю, как ты любишь Орхана, но Мехмет тоже твой брат, которого ты не заслуженно обделяешь своим вниманием. Помнится, в детстве вы с Мехметом были очень дружны, всегда вдвоем, неразлучны, но потом…
— Я помню это, султанша, но мы уже не дети, — мягко ответила Айнур Султан. — Многое с тех пор изменилось…
— Так что же изменилось? — с толикой непонимания воскликнула Бельгин Султан. — Вы по-прежнему брат и сестра. Ты знаешь, как Мехмета ранит твое пренебрежение. Он очень болезненно его воспринимает, тоже помня о вашем дружном детстве.
— Валиде, нет никакого пренебрежения, да и Мехмет уже не ребенок, чтобы его ранило подобное, — немного раздраженно отозвалась Айнур Султан. — Я его люблю как брата, но…
— Но эта любовь не идет в сравнение с тем, что связывает тебя с Орханом, я знаю, — с понурой улыбкой закончила за нее Бельгин Султан и покачала светловолосой головой, как бы сетуя на эту несправедливость.
Айнур Султан предпочла промолчать, но при упоминании шехзаде Орхана не сдержала тонкой улыбки, тронувшей ее губы. Они с Бельгин Султан распорядились о травяном чае, который помог бы им заснуть, и султанша заметила, что ее воспитанница выглядит странно. Нет, ее Айнур никогда не отличалась болтливостью, но этим вечером была слишком уж молчалива и постоянно теряла нить разговора, переспрашивая у матушки, о чем она говорила.
Бросив свои попытки завязать разговор, Бельгин Султан оставила ее в покое, в тишине допивая свой чай и тайком пытливо поглядывая на Айнур Султан. Ее чашка с чаем стояла почти не тронутая на столике у тахты. Опустив длинные ресницы и тем самым прикрыв ими затуманенный взор, девушка как-то странно притихла. Смотрела на свои скромно сложенные на коленях руки и, улыбаясь как бы самой себе, явно о чем-то задумалась. Но вот о чем она думала, понять было невозможно. Что-то явно не давало ей покоя. В ней таилась какая-то тайная, скрываемая радость.
— Милая, что с тобой? — не выдержала Бельгин Султан, поставив свою пустую чашку рядом с другой, полной до краев. — Ты так задумчива этим вечером…
Айнур Султан даже вздрогнула — так глубоко она задумалась и, виновато поглядев на мать, сообщила нежным тоном:
— А я вам не сказала? Я получила письмо из лагеря.
— Неужели? — удивилась Бельгин Султан и осветилась радостью. — От повелителя? Что он пишет?
— Нет, султанша, от Орхана, — тихо рассмеялась Айнур Султан, выдав свое счастье. Ее разномастные глаза так и сияли. — Он написал его еще месяц назад, но письмо шло очень долго, как видно. Говорил, что будет через недели три. Выходит, ждать моих братьев нужно буквально на днях. Наконец-то они возвращаются!
Бельгин Султан потупилась и с настороженностью вгляделась в лицо девушки. И почему она ведет себя так, будто получила письмо от возлюбленного, приведшее ее в состояние чистой радости, которую дочь почему-то попыталась скрыть? В душу султанши закрались подозрения, но она и сама была не в силах объяснить, подозрения в чем. Все знали, как Орхан и Айнур привязаны друг к другу, но все принимали бы это спокойно, не веди они себя так… странно.