— Пока эта ведьма живет со мной в одном доме, не будет мне покоя, — горько отозвалась Айше-хатун, но чашку взяла и отхлебнула из нее. — Али Эфенди женился на ней — и моя жизнь превратилась в ад! Да покарает ее Аллах! Все лучшее золото он дарит ей. Даже платки, расшитые золотом! А что я? Я не заслуживаю того же? Ведь это я — первая жена, главная в доме!
— Матушка, ну будет вам, — мягко воскликнула ее старшая дочь, Амина.
— Подумать только, мой муж стал рабом одалиски! — будто не слыша ее, продолжала возмущаться та.
Менекше-хатун сдержалась от того, чтобы снова не закатить глаза, забрала поднос и ушла на кухню. Оставив его там, женщина, пока дочери успокаивали Айше-хатун в гостевой комнате, поднялась на второй этаж, где находилась комната Элмаз-хатун. Войдя в нее, она увидела, что госпожа возлежит на ложе, откинувшись на разноцветные шелковые подушки, а Эсфир, держа ее за руку, пальцами ласково поглаживает ее ладонь.
Остановившись у порога, Менекше-хатун осталась незамеченной и, улучив момент, со смятением в душе посмотрела на женщин, которые и не ведали о своей истинной близости. Не зря они, встретившись по воле судьбы, обрели друг в друге добрых подруг. Видимо, неосознанно они все же чувствовали свое родство. Оно и невооруженным глазом было заметно, но все считали, будто их внешняя схожесть — лишь чудо, удивительная случайность.
Менекше-хатун против воли вспомнила те дни, когда она еще не служила в этом доме, а пребывала подле другой госпожи — женщины из самой правящей семьи по имени Эмине Султан, которая попала в немилость султана и была вынуждена бежать от его гнева так далеко, насколько это было возможно. Служанка помнила и того красивого статного господина, которого охранники дома, в котором скрывалась Эмине Султан, называли пашой. Менекше-хатун видела, как он каждый вечер приезжал и входил в комнату ее госпожи, но не ведала, что происходило за запертой дверью.
Однажды ночью им с госпожой пришлось бежать из того дома от настигнувшего их султана, все-таки сумевшего отыскать опальную жену. Люди паши отвезли их в какую-то глушь, поселив в маленьком домике в тихом и малолюдном селе, расположенном близ реки. И именно в стенах того домика Эмине Султан поняла, что ждет ребенка. Она была так поражена и удивлена, но Менекше-хатун не смогла понять причину этого ее удивления и до сих пор не была уверена, кого же в ту страшную ночь родила ее госпожа — османскую принцессу, дочь падишаха, или же девочку, ставшую плодом запретной любви жены султана и его паши.
Менекше-хатун трудно было вспоминать об ее рождении, ознаменовавшимся ужасными муками для ее матери. Ей пришлось в грозу сходить на окраину села и позвать местную старуху-знахарку, чтобы та смогла принять трудные роды султанши. Но, придя, та лишь с сожалением посмотрела на умирающую Эмине Султан, мечущуюся на кровавом ложе, и сказала, что ей под силу спасти лишь ребенка. А за окнами по-прежнему бушевала гроза, и после этих слов молния зигзагом разрезала небо, как будто поставив точку в жизни султанши. И после раздавшегося вслед молнии оглушительного раската грома Эмине Султан побелевшими губами едва слышно что-то прошептала, видимо, умоляя спасти ребенка даже ценой ее жизни. И она действительно в ту ночь отдала свою жизнь этой милой золотоволосой и зеленоглазой, как она сама, девочке.
Уже под утро, когда стало невыносимо тихо, а тело ее мертвой измученной госпожи неподвижно лежало на окровавленном ложе, накрытое простыней, Менекше-хатун держала на руках спящего новорожденного младенца и задумчиво стояла возле окна, думая, что ей делать дальше. После минувшей грозы небо прояснилось, и на нем, уже начавшем светлеть с приближением рассвета, засверкали блеклые тающие звезды. Увидев их, Менекше-хатун улыбнулась и решила назвать девочку именем Эсфир, что означает «звезда».
Разумеется, бросить Эсфир она не смогла и, забрав ее с собой, в нужде вернулась в Стамбул, чтобы там найти пристанище и средства к существованию. Обратившись к тетке по отцу Назифе-хатун, так кстати прислуживающей одной семье в столице, Менекше-хатун получила от ее помощь. Та пристроила ее служанкой в дом поменьше, с хозяевами которого дружила семья, которой служила сама тетя. И это оказался дом Али Эфенди, где они пребывали по сей день. Эсфир она выдала за свою племянницу, родители которой скончались от оспы вскоре после ее рождения.
Девочка росла, не ведая о своем происхождении и думая, что она родилась в обычной бедной семье и в младенчестве осталась сиротой. Менекше-хатун оставила в тайне ее истинное происхождение, понимая, что знание о нем не дарует ей ни счастья, ни покоя. Эсфир стала такой же служанкой, как она сама, и, конечно, тяготилась своей судьбой, но, обладая от природы жизнелюбивым нравом, никогда особо не унывала.
И вот однажды, лет семь назад, Али Эфенди решил жениться во второй раз, несмотря на мольбы его жены Айше-хатун «не разрушать покой их дома». Она не смогла за годы брака подарить ему сына, наследника, и эфенди решился взять еще одну жену, которая дала бы ему желаемое. Али Эфенди долго искал подходящую женщину и непременно из хорошей семьи с безупречной репутацией, но один знакомый, служащий в Старом дворце, как-то сказал ему, что есть у него одна женщина на примете, которую он мог бы сосватать ему. Мол, она молода и красива, не глупа и покорна.
Евнух, разумеется, не сказал ему, что когда-то женщина эта была сослана из Топкапы, будучи фавориткой самого султана, который выгнал ее из своего гарема со скандалом. После того, как она ему надоела, султан Баязид велел отправить ее в Старый дворец, чтобы глаза, видно, не мозолила, но фаворитка заупрямилась и объявила о своей беременности. Лекари, осмотрев ее, заключили, что она не только не беременна, но и от природы страдает бесплодием, что, конечно, привело повелителя в небывалый гнев.
В тот же день духу Элмаз-хатун не было в Топкапы, и несколько лет она томилась словно в заточении в Старом дворце. И вот тот евнух, узнав, что знакомый знатный господин хочет жениться, решил использовать эту возможность и избавиться от забытой всеми фаворитки, да еще и бесплодной — кто такую замуж возьмет по собственной воле даже с ее красотой?
Но стоило Али Эфенди сходить на смотрины и краем глаза увидеть Элмаз-хатун, как он пал перед силой неожиданно овладевшей им страсти. Не раздумывая, он взял Элмаз-хатун в жены. Даже когда открылось ее бесплодие, о котором тот евнух предусмотрительно умолчал, он не развелся и, спустя годы, по-прежнему любил вопреки всему свою золотоволосую красавицу-жену.
Оказавшись в этом доме, Элмаз-хатун быстро нашла общий язык с юной служанкой Эсфир, и теперь они были буквально неразлучны, нежно друг друга любя. А Менекше-хатун трепетала каждый раз, когда видела их вместе, потому как давно догадалась об их родстве. И не только в силу поразительного внешнего сходства. Она помнила горькие рассказы своей госпожи Эмине Султан о том, что ей в Топкапы прислуживала сестра по имени Элмаз-хатун, которая после предала ее, по догадкам госпожи, ради того, чтобы занять ее место в покоях султана. Да и никто не делал тайны из того, откуда в дом пришла Элмаз-хатун — она же бывшая наложница, одалиска из султанского гарема.
— Не слушайте ее, госпожа, — воскликнула Эсфир, держа ту за руку. — Айше-хатун завидует вам, только и всего. Конечно, хозяин так вас любит. И тот платок… Ведь ей он и вправду такие не дарит. Вот она и плюется пламенем.
Элмаз-хатун весело усмехнулась, посмотрев на нее, и они прыснули от смеха. Менекше-хатун, опомнившись, подошла к ложу и протянула госпоже чашку с чаем, которую захватила с собой из кухни.
— Выпейте чаю. Он успокаивает.
— Ох, спасибо, Менекше, — не переставая улыбаться, отозвалась Элмаз-хатун и села на ложе, подогнув под себя стройные ноги, а после забрала чашку из рук служанки и принюхалась. — С жасмином, — блаженно протянула она и сделала несколько глотков ароматной жидкости. — Ну что там, эта змея успокоилась? Я уже из комнаты боюсь лишний раз выйти — как бы она на меня снова не накинулась с криками и обвинениями.
Эсфир весело посмотрела на свою «тетю», которая спокойно отреагировала на слова госпожи — все в доме привыкли к извечным склокам двух госпожей и их проклятиям в адрес друг друга.