— Потому что я счастлива, — перестав кружиться, воскликнула Эсма Султан, но нетвёрдо покачнулась из-за возникшего головокружения и ахнула, схватившись за позолоченную раму зеркала. — Отец возвращается! За прошедшие годы я позабыла, как он выглядит и каково его лицо. Тем более, сегодня в гареме празднество, а ты знаешь, как я их люблю, — лукаво улыбнулась султанша, вскинув руки и выполнив ими незамысловатое танцевальное движение. — Музыка, танцы, сладости…
Рассмеявшись, Эсма Султан схватила за руки служанку, которая была для неё лучшей подругой, и потянула её за собой.
Они кружились, держась за руки и смеясь, когда двери распахнулись, впуская в опочивальню Филиз Султан, а также Айше-хатун и Идриса-агу, следовавших за ней.
Хасеки Султан изумлённо замерла, вскинув тёмные брови, а после неодобрительно нахмурилась.
— Что здесь происходит?
Испуганно вздрогнув, девушки остановились и, опустив головы, поклонились, обе слегка покачиваясь от головокружения. Их дыхание сбилось, волосы растрепались, а щёки покраснели от румянца.
— Валиде, — виновато улыбнулась Эсма Султан, распрямившись из поклона.
Стрельнув глазами на Айше-хатун, в детстве бывшую её няней, она заметила, что она едва заметно качает головой, тоже не одобряя.
— Сколько раз? — с усталым раздражением спросила Филиз Султан, смотря на дочь своими серыми глазами. — Сколько раз, Эсма, мне просить тебя вести себя подобающе султанше? Ты уже не ребёнок. Время игр прошло. В конце концов, ты — дочь повелителя. Твоё легкомыслие тебя до добра не доведёт, клянусь Аллахом!
— Я всего лишь… — попыталась оправдаться Эсма Султан, но была прервана взмахом материнской руки.
— Повелитель вот-вот будет здесь. Идём. Валиде Султан ждёт нас в султанских покоях.
Топкапы. Гарем.
Филиз Султан, привычно расстроенная поведением своих детей, хмурилась, проходя по коридорам дворца, а Эсма Султан, следуя за ней, лукаво переглянулась с Фидан-хатун, и обе тихо прыснули от смеха.
Айше-хатун, наблюдая за своей воспитанницей сзади, вздохнула, снисходительно усмехнувшись.
Но внезапно вся процессия, состоявшая из двух султанш, их служанок и Идриса-аги остановилась.
Выглянув из-за материнского плеча, Эсма Султан перестала улыбаться и притихла.
Дорогу им преградила Эмине Султан, держа за руки своих сыновей — десятилетнего шехзаде Османа с золотисто-русыми волосами и тёмно-карими глазами, в равной степени похожего как на мать, так и на отца, и девятилетнего шехзаде Сулеймана, бывшего точной копией матери — с золотисто-русыми волосами и ярко-зелёными глазами.
Эмине Султан, даже в обычные дни предпочитавшая яркость и показную роскошь, сегодня превзошла саму себя. Яркое платье из пурпурного шёлка с глубоким вырезом бросало вызов традиционным и скромным платьям большинства обитательниц гарема, в том числе и облачению Хасеки Султан, которая, к сожалению, на фоне соперницы казалась тусклой и бледной.
Верхние пряди длинных золотисто-русых волос были перехвачены на затылке, а остальные густой копной спускались по спине. Золотая корона с тёмно-розовыми камнями, как и остальные драгоценности, сверкала и переливалась.
Добавить к этому сияющие от радости и привычного самодовольства ярко-зелёные глаза, да широкую белозубую улыбку, и при взгляде на султаншу хотелось зажмуриться, чтобы не ослепнуть.
— Филиз, — улыбка Эмине Султан слегка потускнела, но не покинула лица, когда она посмотрела на женщину, с которой столкнулась в коридоре, ведущем в султанские покои.
— Эмине, — в противовес ехидно-сладкому голосу Филиз Султан отозвалась холодно и твёрдо. — Эсма, иди, я скоро приду, — обернувшись через плечо на дочь, велела она.
— Султанша, если вам не трудно, отведите и моих шехзаде, — добавила Эмине Султан.
Эсма Султан, поклонившись, взяла за руки братьев, обошла женщин и вместе со своей служанкой скрылась за поворотом.
— Какая красота… — протянула Эмине Султан, медленно осмотрев Филиз Султан с головы до ног, отчего та напряглась. — Я даже не узнала тебя поначалу.
Не ожидав подобных слов, Хасеки Султан непонимающе нахмурилась и промолчала.
— Только поздно уже, — иронично ухмыльнувшись, продолжала Эмине Султан. — Сколько роскошных одежд, причёсок и драгоценностей не примеряй, поздно. Если бы додумалась десять лет назад наряжаться, глядишь, осталась бы в сердце повелителя. Так что, не трать зря золото. Лучше потрать его на благотворительность, которой ты в последнее время увлеклась. Хотя бы польза будет.
Вспыхнув, Филиз Султан стала судорожно думать, что ответить, но Эмине Султан, самодовольно хмыкнув, обошла её и вместе со своей служанкой направилась к султанским покоям, оставляя за собой аромат жасминового масла.
— Ядовитая змея, — в бессильной злости процедила Филиз Султан, а после, глубоко вдохнув и выдохнув для успокоения, направилась ей в след.
Топкапы. Султанские покои.
Валиде Султан, обессиленная болезнью, в отличие от остальных женщин, выстроившихся в ряд подле неё, восседала на тахте, взволнованно улыбаясь.
Филиз Султан то и дело бросала на неё взгляды, точно также волнуясь.
Стоявшая рядом с матерью Эсма Султан не могла скрыть весёлой улыбки, сгорая в предвкушении встречи с отцом, который, должно быть, её не узнает после стольких лет разлуки.
Стоявшая следующей в ряду Эмине Султан казалась спокойной, но довольной. Как собой, так и происходящим.
— Где же Фатьма? — обернувшись на Мирше-калфу, стоявшую в стороне, беспокойно спросила Валиде Султан. — Вот-вот явится Баязид…
— Я здесь, султанша, — раздался мягкий голос со стороны открывшихся дверей. — Прошу простить меня за опоздание.
Невысокая молодая женщина, слегка пополневшая с течением лет, подошла к сидевшей на тахте Дэфне Султан и поклонилась, склонив голову с тёмно-каштановыми волосами. Тёплые карие глаза смотрели слегка виновато.
— Фатьма, — нежно улыбнулась Валиде Султан, позволив той поцеловать свою руку. — Становись в ряд.
Потеснив весь женский ряд, Фатьма Султан встала перед Филиз Султан, смущённо улыбнувшись той.
Двери распахнулись вновь, не успев закрыться, и раздался голос Идриса-аги, оповестивший о повелителе.
Женщины, как одна, склонились в поклоне, кроме Валиде Султан, вздрогнувшей в волнении на тахте.
Высокий широкоплечий мужчина со смуглой кожей уверенными размашистыми шагами вошёл в султанские покои, и улыбка, тут же появившаяся на его лице, была такой же тёплой, как и выражение тёмно-карих глаз, коснувшихся каждой женщины, находившейся здесь.
Валиде Султан не сдержалась и изумлённо ахнула, взглянув на сына. Она с трудом узнала в этом действительно взрослом уверенном мужчине того молодого юношу, которого провожала десять лет назад в военный поход.
— Валиде, — глубоким и низким голосом произнёс султан Баязид, подойдя к сидевшей на тахте матери и почтенно поцеловав её протянутую руку. — Как же я рад вас видеть.
Дэфне Султан не отпустила его сильной ладони и порывалась подняться на ноги, что сделала с некоторым усилием и не без помощи сына, тут же разгадавшего её намерение.
Едва поднявшись, султанша со слезами на глазах обхватила руками шею султана Баязида, не веря тому, что, наконец, спустя годы ожидания и мучительных ночей видит его перед собой.
— Ну всё, всё, — успокаивающе произнёс он, услышав приглушённые рыдания матери, всё ещё не отпускавшей его. — Валиде, вы мне сердце разрываете.
Присутствующие в покоях с улыбками наблюдали за ними, растроганные встречей матери и сына.
Мягко отстранившись, повелитель ободряюще улыбнулся плачущей матери, помог ей снова опуститься на тахту, и, наконец, обратил своё внимание на остальных.
— Сестра, — приветственно кивнул он, пока Фатьма Султан целовала его руку. — Валиде писала мне, что ты овдовела год назад. Прими мои запоздалые соболезнования. Я рад, что ты решила перебраться в Топкапы. Оставайся столько, сколько пожелаешь.
— Благодарю, повелитель, — тепло улыбнулась Фатьма Султан.
Когда тёмно-карие глаза, наконец, коснулись её, Филиз Султан ощутила, как сердце в груди затрепетало, а щёки окрасил румянец.