Эмине Султан с блестящими от слёз ярко-зелёными глазами стояла в растерянности на том же месте, где он её оставил, и со страхом и тоской смотрела на него.
Посмотрев на её в этот момент, никто бы не усомнился в искренности её чувств. Она действительно была растеряна, испугана и расстроена. И пелена слёз, окутавшая её взгляд, была настоящей.
Султан Баязид ждал этой реакции, потому что она грела его сердце осознанием того, что он любим и что его нежелание расставаться является взаимным и даже меньшим, чем её.
─ Эмине, ─ с нежностью произнёс он, не уверенный в том, чего пытается добиться. Попросить её сесть рядом с ним, попытаться успокоить или выразить свои чувства.
Услышав своё имя, Эмине Султан словно очнулась и, резко подорвавшись с места, опустилась на ложе рядом с повелителем и снова первая обняла его, теперь уже с отчаянием.
Рассмеявшись, султан Баязид обхватил её руками в ответ не менее крепко.
─ У нас ещё есть несколько десятков ночей до того, как я уеду.
─ Обещай, что каждую из них проведёшь со мной, ─ прошептала султанша, но ответа не дождалась.
Повелитель, отведя тёмно-карие глаза в сторону, прикоснулся пальцами к её щеке, после к подбородку и, приподняв его, поцеловал её, заставляя забыть о своей просьбе.
Дворец Зеррин Султан.
─ Мама!
Вздрогнув от голоса дочери, вбежавшей в покои, Зеррин Султан что-то спешно спрятала в маленькую деревянную шкатулку, которую тут же закрыла и отложила.
Повернувшись к дочери, она тепло улыбнулась и поцеловала её в лоб.
─ Нергисшах, ты ещё не в постели? Уже поздно. Иди, я позже приду к тебе и что-нибудь почитаю.
─ А где папа? ─ расстроенно спросила Нергисшах Султан.
─ Не знаю и знать не желаю, ─ отрезала Зеррин Султан и строго нахмурилась. ─ Иди к себе и ложись. Я пошлю к тебе служанок.
Покорно кивнув черноволосой головой, Нергисшах Султан с явной неохотой покинула покои матери. Дождавшись, когда за ней закроются двери, Зеррин Султан вновь взяла в руки ту маленькую деревянную шкатулку. Открыв крышку, она мрачно ухмыльнулась, увидев одинокий стеклянный пузырёк с чёрной маслянистой и густой жидкостью, наполняющей его.
─ Настал и ваш черёд гореть в пламени страданий, Эсен Султан, ─ прошептала она, и от произнесённого имени в синих глазах вспыхнула ненависть. ─ Я лишу вас того, что вам дорого. И начну с ваших дочерей… А именно с той, которая слишком много о себе возомнила.
========== Глава 6. Прощание ==========
Спустя несколько дней…
Топкапы. Покои Михримах Султан.
Мирше-хатун с присущими ей строгостью и внимательностью следила за тем, как две служанки и приглашённая швея предлагали на выбор ткани из большого сундука сидевшей на тахте Михримах Султан.
— Очень приятная на ощупь, — на лице султанши расцвела мягкая полуулыбка, когда она прикоснулась к шёлку бледно-голубого цвета. — И цвет мне нравится. Как думаете, может, выбрать её?
— Хороший выбор, — одобрительно кивнула швея и, обернувшись на двух служанок, жестом велела им взять ткань. — Мы сошьём из этого шёлка платье, в котором вы будете на празднестве в честь свадьбы. Но для платья, предназначенного к празднеству в честь ночи хны, нужна красная ткань. Посмотрите-ка вот эти, султанша.
Швея достала из сундука несколько тканей красного цвета, различавшихся текстурой или узором, вышитым золотой и серебряной нитью.
Михримах Султан, наклонившись, прикасалась к каждой из тканей кончиками пальцев и пыталась понять, какую же ей выбрать, когда в её покои вошла мать.
Оглядевшись, Эсен Султан недоумевающе нахмурилась.
— Что здесь происходит?
— Султанша, — поклонившись, произнесла Мирше-хатун. — Повелитель велел как можно скорее закончить подготовку к свадьбе, поэтому я предложила Михримах Султан выбрать ткани, чтобы швея сшила для неё платья в скорейшее время. Желаете присоединиться?
Напрягшись и одновременно с этим смутившись, Михримах Султан поднялась с тахты и, смотря на медленно осознающую всё мать, испуганно побледнела.
— Оставьте нас, пожалуйста, — раздался в покоях её робкий голос.
Поклонившись, Мирше-хатун, швея и две служанки тут же ушли, оставив двух женщин в воцарившейся напряжённой тишине.
Смотря на дочь, Эсен Султан мрачнела с каждым мгновением, так как осознавала, что именно произошло. Она так боялась этого, день ото дня говорила с Михримах, убеждая её в том, что эта свадьба ничего хорошего не принесёт. Но, похоже, все её старания оказались напрасными.
Страх потери сжал её сердце в стальные тиски, а душу наполнил тоской и чувством одиночества.
— Валиде, — неуверенно произнесла Михримах Султан и, опустив серые глаза, вздохнула, пытаясь набраться решимости, чтобы обо всём рассказать. — Я знаю, что вы против этой свадьбы. Я очень люблю и бесконечно уважаю вас, но… Это моя жизнь.
Последняя фраза имела оттенок отчаяния. Оно же плескалось во взгляде девушки, который она обратила к мрачному лицу матери, смотревшей на неё с болью, тоской и разочарованием, словно она её предала.
— Ты согласилась? — мёртвым голосом спросила Эсен Султан.
— Да, — коротко кивнула светловолосой головой Михримах Султан. — Этим утром. Повелитель выслушал меня и принял моё решение, сказав, что желает мне счастья и рад, что я сделала правильный выбор.
— Правильный выбор? — предчувствуя зарождающуюся истерику, со злобой переспросила Эсен Султан и горько улыбнулась, отчего эта улыбка, как показалось, источала боль. — Ты хоть понимаешь, что теперь будет, Михримах?!
Вздрогнув от повышенного голоса матери, девушка ощутила, как защипало глаза от подступивших слёз. С трудом поборов страх, смущение и растерянность, она ответила:
— Я выйду замуж.
— Пытаясь предотвратить эту свадьбу, а именно спасти тебя, я пошла против всех! Против повелителя, против Валиде Султан. Но ты в один миг перечеркнула все мои старания!
— Спасти от чего?! — не выдержав, закричала в ответ Михримах Султан, и по её щекам струились слёзы.
От неожиданности произошедшего обе султанши замерли, смотря друг на друга растерянными взглядами. Никогда прежде Михримах Султан не повышала голоса, а уж тем более на свою мать.
И именно этот громкий возглас, слёзы и отчаяние в глазах дочери, наконец, заставили Эсен Султан понять. Принять неизбежность того, что её маленькая, нежная и нуждающаяся в её защите дочь выросла. Теперь она сама принимает решения. Теперь у неё своя жизнь, и она выбрала дорогу, ведущую навстречу к этой новой жизни, отказавшись от дороги, по которой они шли рука об руку до этого момента.
— Мама, — прошелестела Михримах Султан и, всё ещё плача, подошла к той, мрачной и растерянной. — Понимаю, что вы не хотите со мной расставаться, но ведь мы и не расстаёмся. Я всего лишь выйду замуж и буду жить не с вами, а в другом дворце вместе с… мужем, — она произнесла последнее слово с явным трудом, пока что смущаясь его. — Я всегда буду рядом с вами. Эта свадьба не разлучит нас.
— Хотелось бы в это верить, — мрачно отозвалась Эсен Султан. — Но она разлучит нас. У тебя начнётся новая жизнь, ты создашь свою семью, будешь жить отдельно — здесь, в Стамбуле. А мне с Нилюфер придётся вернуться в Старый дворец. Она, как и всегда, вернётся к своей охоте и забудет обо мне, а я, оставшись в одиночестве, умру от тоски и боли. Ты этого хотела? Что же, теперь так и будет.
Тяжело вздохнув, светловолосая девушка отрицательно покачала головой и страдальчески прикрыла веки, когда её мать развернулась и покинула покои.
Топкапы. Покои Эсмы Султан.
— Фидан, как я выгляжу?
Фидан-хатун взглянула на свою госпожу, привычно вертевшуюся перед зеркалом, и устало вздохнула. Она отвечала на этот вопрос более пяти раз за это утро.
— Вы прекрасны, султанша.
Эсма Султан придирчиво разглядывала своё отражение в зеркале, пытаясь отыскать малейшие изъяны в своём облике. Платье из бежевого шёлка, расшитое узором из золотой нити в виде переплетающихся стеблей и распустившихся на них цветов, хорошо сидело на её стройной фигуре. Длинные тёмно-русые волосы были распущены, вились крупными локонами и ниспадали на её хрупкие плечи и спину. Их венчала скромная золотая диадема с топазами.