***
— Сейчас все будет готово, — проговорил козел снимая последние слои бинтов с пасти Кина. Когда доктор закончил, он почесал свою бородку, и взяв лиса за подбородок, повернул его голову вправо, затем влево, разглядывая поврежденные места. — Хуже, чем я думал… — сокрушенно покачал он головой, закончив осмотр и снова принялся за бородку.
После этих слов, лис едва слышно хмыкнул. Он аккуратно начал проводить своим пальцем от правого уголка губ, пытаясь на ощупь понять, насколько же изуродована его морда. Долго вести не пришлось. На середине, ближе к концу пасти, он нащупал большой рубец. Рана под небольшим углом шла кверху и была длиной что-то около трех сантиметров.
«Хорошее начало…» — когда Кин продолжил, он довел до левого уголка рта, больше не наткнувшись ни на одно препятствие или неровность.
— Все? — только и смог он сухо произнести, перед тем как зайтись в кашле. Слишком долго ни одна капля воды не смачивала его горло, высохшее за это время. Он ожидал куда большее количество шрамов, а расстроенная реакция доктора и вовсе теперь казалось странной.
— А вам этого мало? — козел сразу подсунул ему стакан воды, который тот в мгновение ока осушил. — Честно, я ожидал что он будет менее заметен. Но видимо у природы немного другие планы… — На миг, он прекратил теребить свою бородку и достал из-за пазухи небольшое зеркальце, протягивая его Кину. — Вот, сами посмотрите!
Приняв зеркало, Кин взглянул на себя. Шерсть которая еще совсем недавно была выжжена, заново отрастала, виднеясь неровными участками на морде. Рубец действительно был только один. Он, багровой полосой, отчетливо выделялся на сером фоне шерсти своего хозяина. Нельзя было сказать, что шрам сильно его уродовал, но и красоты много от него не было. Закончив осмотр лица, Кин оскалился, обнажив свои зубы. Клыки с правой стороны казались немного белее, по сравнению с остальными. Он когтем постучал по ним и затем по остальным и звук был совсем не похож…
— Искусственные, — подтвердил его догадку доктор…
— Кто вы? — спросил лис, откладывая зеркало и разминая лапой свое горло.
— Эдмунд Кобб. Врач, который лечил вас все это время. У вас случаем не амнезия?
— Н-нет…
— Это хорошо. А то вы и вправду очень интересный молодой гибрид…
— Где я? — он проигнорировал так ненавидимое ранее слово, внешне полностью оставшись спокойным.
— Честно признаться, мне не разрешено отвечать на такого рода вопросы.
— Ясно… — Кин посмотрел на медведя, который на этот раз не сводил с них взгляда. — И кто же мой «благодетель»?
— Тоже не имею права.
— Тогда… сколько прошло времени?
— А на этот вопрос я, пожалуй, смогу ответить. Дик, какое сегодня число? — повернулся он к медведю.
— Девятнадцатое.
— Значит, прошло ровно две недели.
— Дик, значит… — проговорил он смотря на медведя. — Казалось, что прошло больше…
— Вы не первый, кто так говорит. Но я давал вам на выздоровление две с половиной, так что вы даже перевыполнили план. Не повод ли отпраздновать?
— Отпраздновать?
— Наверное вам надоело питаться через капельницу. Удовольствия совершенно никакого, верно? — он понимающе улыбнулся, — Теперь вы можете есть все, что только пожелаете. Повара, по правде говоря, тут отменные…
— Кхм! — медведь обратил на себя внимание, видимо чтобы доктор не сболтнул лишнего.
— Да-да, ладно… Знайте, Кин Уайлд, у вас крайне интересный организм…
— А по виду и не скажешь, да? — недовольно прокомментировал он, указывая на стоящие торчком уши.
— Я не совсем об этом.
— Тогда о чем?
— Когда меня к вам, кхм… Определили, я никак не мог добиться вашего, усыпления. Наркоз и другие подобные препараты крайне плохо срабатывали, если вообще срабатывали. Пришлось в срочном порядке искать вашу амбулаторную карту, чтобы понять, что делать, пока вы еще живы.
— Не удивили. Уже давно у меня выявили своего рода аллергию к большинству компонентов наркоза.
— Да-да, я читал это неверное утверждение.
— Неверное?
— Именно! Тут написано, что они поставили такой диагноз из-за чувственных искажений, одышки и сыпи. Может у вас в детстве и было что-то подобное, но сейчас все несколько по-другому. На вас эти препараты практически абсолютно не действуют. Помните, как вы довели себя до такого состояния, в каком находились все это время?
— Да…
— Тогда вы должны помнить и то, что в вас попали из транквилизатора, причем дважды.
— Я не уверен.
— Может вы и не уверены, но вот я знаю это точно. На вашей шкуре были остатки этого вещества, как и один из «ежей», застрявший в шерсти. Но вы все равно не отключились. И скорее всего, как раз по этой причине. Наверное это все из-за вашей смешанной крови, все же наркоз для хищников и травоядных несколько отличается. Хотя используются и универсальные растворы, как в этих транквилизаторах.
— Но он же подействовал…
— Да? Как?
— Боль ушла.
— А это уже другая сторона. Жаль что вам не объясняют это в академии, но раствор в капсулах состоит не только из снотворного. Там смесь многих препаратов, ускоряющих эффект усыпления. Но! Так как снотворное на вас почти не срабатывает, активно действуют другие вещества. В основном, они несколько искажают ощущения и чувства. Наверное это с вами и произошло. Если обычно у зверей просто нарушается координация или начинается головокружение то ваш организм усилил некоторые эффекты, частично искажая ожидаемый результат. Удивительно, не правда ли? Все-таки природа полна загадок…
— Галлюцинации, — Эдмунд внимательно всмотрелся в него, когда он произнес это слово. — Они способны их вызывать?
— Да. Еще вопросы?..
***
Этим же вечером Кин получил приглашение. Дик, вернувшись в комнату после очередной отлучки, передал ему небольшую карточку с напечатанным временем и его именем на ней. Это выглядело по-меньшей мере забавно, будто его пригласили на светский прием, хотя он всего лишь чей-то пленник, которого достаточно привести туда, ведь выбора у него никакого и нет. Зачем тогда нужно это приглашение? После этого, медведь открыл дверь, жестом приглашая его пойти с ним. Кин вышел в коридор далеко простирающийся в одну из сторон. Его комната была крайней и поэтому справа находился тупик. На всем его протяжении, напротив друг друга стояли массивные двери, такие же как и в помещение, в котором он жил все это время. Между ними были расставлены тусклые светильники, сохраняя немного мрачную, своего рода готическую атмосферу проема. Многого усмотреть он не успел, потому что прогулка была отнюдь не долгой. Пройдя мимо пары дверей, Дик открыл следующую и пропустил внутрь лиса, оставшись снаружи. Как оказалось, это была душевая. Хоть его левая лапа и была еще частично забинтована, закрывая место отсечения мизинца, доктор видно дал добро на мытье, иначе его бы сюда не отвели. Не долго думая, Кин залез под душ, смывая всю грязь, что на нем скопилась за эти две недели. Избавиться только от одного застоявшегося мускусного запаха уже многого стоило. Когда он покончил с мытьем, тщательно смыв с себя все с помощью шампуней и гелей, кем-то заботливо расставленных внутри, и вылез из-под струи воды, на ручке от двери его уже ждал подарок. На вешалке висел смокинг насыщенно темного цвета с одной пуговицей, брюки такого же цвета и белоснежно белая рубашка, в комплекте с черной галстуком-бабочкой. Когда Кин высушивался, приводя себя в порядок, он посмотрел на свою спину через зеркало. Порезы от когтей никуда не делись и проглядывались сквозь слои шерсти багровыми шрамами. А ведь он уже успел забыть о них. Еще одно напоминание…