- Ты можешь подвигаться?
- В каком смысле? - удивилась Таня совершенно спокойно.
- Ну, потанцевать там...
- А это нужно? - танцевать ей видимо не хотелось, но, увидев умоляющие глаза Павла, смягчилась, повернулась (как красиво!), нажала клавишу на маленьком обшарпанном "кассетнике" (у нее и магнитофон есть!), помедлила, и стала... ну не танцевать, а так... когда вроде на дне рождения у кого-нибудь уже пора танцевать, но народ еще не завелся. Всякий раз, когда она ловила на своем теле взгляд Павла, она краснела, и отводила глаза, но в основном она смотрела на это. Для Павла и танец голой девочки тоже был впервые, он старательно замедлял движения, чтобы не кончить раньше, чем он успеет насмотреться, и чуть ли не вхолостую проводил рукой над кожей. Это было неописуемо сексуально и красиво. Та девчонка, которая соблазняла своей попкой под белыми шортиками с ракеткой в руках, делает примерно те же движения уже совершенно голой, перед ним и для него! Ему уже не надо всматриваться в складки ткани, чтобы восстановить в уме, что же там под ними находится! Он может смело разглядывать, нагло и пристально, что там у не находится между ногами (ах, что там находится!), это входит в правила игры! А Танина пипка принимала в зависимости от поворота и положения ног самые разные очертания, неизвестные ранее и одновременно хорошо знакомые по урокам физкультуры. А какие у не бы ли бедра! А какая попка, не закованная ни в какую ткань! Таня тоже заводилась. Щеки ее раскраснелись, двигалась она свободнее, стараясь, впрочем, не выпускать из виду Павла, приоткрытые губы ее были влажны... Мечты поистине сбываются! Впрочем, даже в мечтах Павел не представлял себе такого! Он просто не верил, что такое может быть на самом деле. Павел почувствовал, что больше не в силах сдерживать свой оргазм и из последних сил, не прикасаясь к Члену просипел:
- Подойди... Таня послушно подошла, вся радостная, не понимая, что происходит, но готовая поддержать игру. Павел всей ладонью свободной руки плотно накрыл Танин лобок от пушка до того места, где щелка уходила между бедер. Таня от неожиданности присела и сжала колени. Павел узнал то движение, которым девчонки реагировали на "лапанье", и бывало в метро или набитом автобусе ему случалось ощутить то же самое движение девчачьего тела, когда он как бы невзначай тыкался рукой им между ног. И хотя Таня тут же выпрямилась, и бесстыдно подставила свое мягко -упругое богатство бесстыдно жадной ладони Павла, это было то самое движение, стеснительное и естественное, движение стыда и возмущения, только тогда Павел только угадывал в складках и швах ткани желобок посреди пипки, а теперь он ощущал его без всяких юбок и трусов, в предельном контакте, всей рукой, и у него еще было время... А-а-х! У-у-х! Искры и молнии! Взрывы и гром! Павел выпустил длинную белую струю куда-то в дальний угол комнаты, в последний момент сжав член твердой рукой и отведя прицел от Таниных коленей, и еще одну, туда же! И еще, послабее! Кончал он, наверное, целую минуту. Когда он смог, наконец вдохнуть, перед глазами у него плавали золотые кольца, в ушах звенело, а рукой он крепко держался за ногу сестры чуть повыше колена. Таня смотрела на него с восхищением, уважением и завистью, совершенно неуместными с точки зрения Павла.
- Ну, ты даешь! - сказала она. Павел едва мог улыбнуться в ответ. Отдышавшись, он незаметно вытер пальцы о покрывало, и надел штаны и рубашку, совершенно не в силах соображать.
- Я пойду отдышусь, - выдавил он, пока Таня (опять-таки красиво!) облачалась в те же шорты и футболку. Он направился к себе в комнату, повалился на кровать и некоторое время блаженствовал в состоянии душевного и физического комфорта. Нет, устроить себе ТАКОЕ зрелище! Он все -таки молодец. Ну такая девочка! И в таком виде! Повалявшись и натешив себя перебором впечатлений и признаниями собственного гения, понастроив несколько воздушных замков на тему дальнейшего времяпровождения (совершенно нереальных), Павел встал и вышел во двор, опрокинув в себя по дороге еще кружку молока. Там он тут же наткнулся на сестру, снова рассыпавшую зерно курам. (Ну сколько их можно кормить?). Вид у не был самый непринужденный. Павел уже едва мог поверить, что эта самая девчонка несколько минут назад (ну полчаса, не больше), плясала перед ним голая, пока он занимался онанизмом, а потом он (недолго, правда) держал ее за пизду.
- Ты есть будешь что-нибудь? - спросила она его так же непринужденно (ну точно, пригрезилось!), не прерывая танца с курами. Павел помотал головой. Он уже совершенно не представлял, как можно перейти опять к той самой теме. Ну как? Подойти и сказать: "А можно взять тебя за жопу?" Если бы она хоть подмигнула, что ли, или улыбнулась заговорщицки...
- А на речку пойдешь? А то сейчас Ирка придет...
- И чего? - поинтересовался Павел хмуро, подозревая, что сейчас он перестанет занимать внимание сестренки, потому как придет Ирка, видимо, та самая подружка, о которой говорила баба Катя.
- И на речку пойдем. Или у тебя дела? - она издевательски посмотрела Павлу в глаза.
- Ну можно, - протянул Павел. На речку - это значит купальник. Ну хоть так. Как девчонки переодеваются, завернувшись в полотенце, Павел знал. Ничего не углядеть.
- Мы еще в разбойников играем, - сказала вдруг Таня и замолчала. В разбойников? Есть масса игр в разбойников, но, чтобы девчонки... Павел хотел было поинтересоваться подробностями, но решил, что ни к чему. Там видно будет. Он им покажет, какая бы это игра ни была. Павел пошел, слопал на дорожку еще кусок колбасы, и уже собрался было что-нибудь помастерить в комнате, как с улицы раздался девчачий крик: "Танька!"
- О! - сказала Таня, - это Ирка. И выбежала. Павел помчался в комнату надевать плавки. Он несколько опасался, что его кандидатура не вызовет восторга у Иры, и что его могут просто не взять, но... в крайнем случае, он просто выяснит, где речка, и пойдет туда самостоятельно.
- Павел, ты скоро? - послышался Танькин крик. Ага, берут. Павел сорвался с места, на ходу застегивая штаны, и степенно вышел из дому.
***.
В некотором отдалении стояла Таня, рядом с ней стояли еще две девчонки. Павел было удивился, откуда третья, но разобрался, что одной из них, в платьице, лет одиннадцать, ну двенадцать максимум, так что она была наверняка пристяжной. Вообще, если быть честным, Павлу нравились такие девочки. У них были наивные нежные мордочки, Павел прозвал их про себя мамины дочки, у них были замечательно тоненькие фигурки, в которых почти все (кроме грудей) было на месте, всегда круглые попки (куда что потом девается?), и не было презрительного отношения к парням. В метро (опять метро!) Павел всегда старался "облапать" таких девочек, так как шума они не поднимали, а либо молча старались отодвинуться, либо просто не замечали. Они были основным его нечастым урожаем (ну, часто ли встретишь в транспорте, пусть даже в автобусе, симпатичную девчонку одиннадцати-двенадцати лет, и чтобы была толпа, и чтобы она была рядом, и чтобы рядом не было его родителей, мешающим его перемещениям. И чтобы ей не сразу удалось вырваться из Пашиных рук. Бывало, впрочем, ... Вторая девчонка была другого, чем Таня, типа. Ладная, крепкая фигурка, ростом чуть ниже, чем Павел, очень светлые волосы, за что Павел немедленно дал ей про себя прозвище Беленькая. Впрочем, не только поэтому. Раньше она, видимо, могла относиться к разряду маминых дочек, о чем свидетельствовали яркие голубые глазки, смотревшие на мир просто и весело. Яркие, будто накрашенные губы (может, правда накрашенные?), веснушки через тонкий нос. Немного, но есть. В целом она производила впечатление именно девчонки, несмотря на то, что и грудь у нее уже заострилась, и попа была существенно покрупнее, чем у Тани, и ноги покрепче. При этом правильность фигуры сохранялась, и она не выглядела ни тяжелой, ни толстой. Может быть, за счет достаточно длинных ног и достаточно тонкой талии. Фигуристый "бабец", как сказал бы Сергей. Жаль, шорты на ней были явно жестче и длиннее, чем на Тане.