От мук совести Бово искал спасение на дне стакана. Он нередко напивался до беспамятства, бродил в одиночку по ночным улицам в алкогольном угаре, желая однажды просто не проснуться утром, но беда будто обходила его стороной. Авес чувствовал постоянное незримое присутствие Аскольда рядом, словно он стал его тенью и не давал пропасть, а может просто смеялся над ним. Это сводило маркиза с ума. В такие моменты он вспоминал свою первую жену, Беатрис, и больше не осуждал ее. Порой он даже думал, что она сделала единственно верный выбор, шагнув в открытое окно, и при нынешних обстоятельствах он должен последовать за ней, но не мог. У него осталось слишком много долгов, за которые еще предстояло рассчитаться.
Грегори Брук, один из самых старых членов Совета, прибыл на службу в привычное время, как он это делал уже много лет подряд. Он занимал пост военного советника и прекрасно справлялся со своими обязанностями, не взирая на свой весьма преклонный возраст. Многие его знали и уважали, другие были обязаны ему карьерой, а кто-то и жизнью, третьи просто боялись. Он — живая легенда: под его командованием армия Эльвии победила красирцев.
Опираясь на трость, Брук не спеша шел в курительный зал здания Совета. Сам он давно уже не курил, да и запах табачного дыма для него стал неприятен, но именно здесь всегда принимались самые важные решения и обменивались конфиденциальной информацией, а вовсе не на заседаниях и не в тайных комнатах. Посещение курительного зала было уже не просто традицией, а обязанностью любого государственного деятеля. И там, как обычно, его уже ожидал Томас, его личный секретарь.
Как только Брук перешагнул порог, через секунду к нему подошел молодой человек приятной внешности без камзола, в одной сорочке:
— Господин генерал, доброе утро. Ваши сигары и кресло ждут Вас.
— И тебе доброе утро, Томас. Благодарю, — сухим голосом произнес Грегори Брук. — Какие новости? Есть что-то по-настоящему интересное?
— Сейчас одна новость интересней другой. Сами знаете, время такое.
— Не ходи вокруг да около, — сказал Брук, вращая в руках сигару. — Говори что знаешь.
— Раскол. Маркиз Бово против Дреев пошел. Он хочет принца на трон вернуть, правда с оговорками. А Дреи убеждают всех, что только смерть наследнику уготована.
— Та-а-ак, — протянул Брук. — Это что-то новенькое. А по поводу моей просьбы, ты что-нибудь разузнал?
— Да, конечно, все как просили. — Томас положил на стол перед Бруком запечатанный конверт без адресата. — Если Авес сегодня вынесет на голосование Совета свое предложение в противовес Дреям, я бы его поддержал, — громко добавил секретарь. — А Вы за кого будете голосовать, лорд Брук?
— А я, Томас, привык сначала выслушать все стороны. Подумать хорошенько и только потом принимать решения, а не кричать об этом во всеуслышание, не разобравшись, — ответил генерал нравоучительным тоном.
Обсудив еще несколько вопросов, Брук распрощался с Томасом, сунул сигару в карман камзола, медленно поднялся, взял со стола конверт и, даже не думая прятать его, вышел из курительного зала.
Заседание Совета длилось уже несколько часов к ряду. Решалась судьба принца, а равно и всего государства. Генерал Брук действительно так и не принял ни одну из споривших сторон, а только наблюдал за происходящим. В ранее сплоченных рядах Совета, как и говорил Томас, произошел раскол.
— Принцу предъявлено обвинение. Его признание — лишь дело времени. Он — преступник и должен быть казнен. Измену прощать нельзя, — заявил Алан Дрей.
— Вина принца не доказана. Кроме твоих слов, Алан, у тебя ничего против него нет. Эдгард не признается в том, чего не делал. Его нужно немедленно отпустить и восстановить в правах, — предложил после долгого молчания Авес Бово. — Эдгард должен взойти на трон. Только так мы сможем заручиться его доверием, и только так мы сохраним страну. Иначе — война.
За столом переговоров разгорелся спор, во главе которого с одной стороны стоял Алан Дрей, с другой — Авес Бово.
— Господа, призываю к порядку, — произнес Артур Дрей. — Раз мнения разделились, будем голосовать.
Грегори Брук не мог и представить себе, что когда-нибудь должен будет голосовать: жить внуку его близкого друга или умереть, как какому-нибудь душегубу из трущоб. Уму непостижимо! Был бы он моложе, то не стал бы молчать. Но сейчас, с высоты своих лет и опыта, Брук решил действовать иначе.
— Итак, господа, голоса разделились поровну, — объявил Артур. — Однако, нас за столом одиннадцать человек, голосовать должны все. Генерал Брук, а что же Вы?