«Неужели тебе здесь нравится? Это же убожество. Маленький замок, как раз то, что и нужно тебе. Вот и сидела бы ты тут и главное умри здесь от тоски или убей себя сама» — презрительно фыркнула Гревин и двинулась вперед, оставаясь в тени. Ее хорошо обучали маги смерти, она могла сливаться с ночью, могла исчезать в ее тени и могла убивать. Но сейчас она хотела бы чтобы Мэлисента потеряла то, или вернее кого, она Гревин Итон, так хотела видеть в своей постели еще несколько лет назад. И который ей отказал, так жестоко. Она до сих пор помнит его слова, что он никогда не ляжет в постель с такой стервой как Гревин. — «Это я стерва? Хорошо же, когда ты проснешься в моих руках, и никто не сможет тебя спасти от моей магии, посмотрим, как ты заговоришь».
Визуализация героев.
Гревин Итон
Накашима Итон
Мэлисента Стаакс
Теффана Хитс
Накао Стаакс
ГЛАВА 20 Боль и любовь…
Питер очнулся от того, что очень болели руки. А когда открыл глаза, сразу захотел их закрыть, потому что увидел черные глаза Гревин, стоящей перед ним, ее молочную кожу и ехидную улыбку, на таком совершенном лице: — Сестра? — выдохнул он и опустил взгляд. Стоящая перед ним девушка была прекрасна: черные локоны, высокий лоб и яркие черные глаза, как у матери, точеные скулы и припухшие алые губы. Но почему-то хотелось увидеть яркие фиалковые глаза, длинные шоколадные ресницы и янтарную кожу лица, тонкий носик и маленькие аккуратные розовые губки и светлые волосы, которые на ощупь чистый шелк.
— Я братик. Давно не виделись, — взмахнув изящным пальчиком, приказала. — Разденьте его.
Питер висел на цепях, ноги и руки растянуты как канаты, и когда с него срезали кинжалами одежду, он мог от беспомощности лишь смотреть в глаза сестры. А Гервин обвела пальчиком его скулы, подбородок, на котором проявилась легкая щетина, отвела длинные волосы со лба и засмеялась: — Ты так давно от меня бегаешь, что сейчас я не знаю даже что и сказать.
— Матушка знает, где я? — хриплым голосом спросил Питер, уже не надеясь на положительный ответ. Если Гервин решилась на такой шаг, значит Накашима не в курсе ее действий. Что будет дальше, он мог только догадываться. Гревин всегда была изобретательна в пытках, и сейчас его не ждало ничего хорошего. Он лишь радовался, что любил ту, которую действительно стоило любить, держал в руках и целовал и она отвечала ему взаимностью. То, что будет происходить в этих мокрых, покрытых плесенью стенах его уже не интересовало, он только хотел, чтобы все закончилось как можно быстрее. Чтобы стоящая перед ним девушка, его сестра, наконец, удовлетворила свое желание и отпустила его. Ведь смерть это тоже свобода.
Гревин легко ударила его по щеке и осмотрела его нагое тело: — Ты так же красив, как и всегда был, правда. Но я не давала тебе слова. Знаешь, я даже могу запретить тебе кричать, когда будет больно, — похлопав его по щеке, сказала Гревин. — Но в замке сегодня гости и омрачать себе такую прекрасную ночь я не хочу, потому дождись меня. Утром мы продолжим выяснять: так ли хороша ОНА, по сравнению со мной.
Питер замер: его казнь откладывалась? И наблюдая за уходящей сестрой, он мог лишь гадать, что произошло в землях Эделин такого, что она смогла похитить его под носом у Мэлисенты и что сделала Гревин, чтобы это сделать.
А в замке Мэл и Тайи в это время приводили в чувство Дазана, которого Гревин почти убила, расплющив его тело о стену. Боб же пытался привести в чувство остальных мужчин их маленького клана, рассказывая им, кто он такой и что произошло.
Мэл плакала над растерзанным телом, обильно поливая слезами его лоб, закрытые глаза и щеки и радовалась лишь тому, что он еще дышит. Но получится ли у нее спасти его? Ей это было неизвестно.
По тому, что они обнаружили в комнате, Дазану досталось больше всего. Его отбросили прямо к стене, потом на него же уронили огромный шкаф, стоящий у стены. Зачем было разбивать окно, ни Мэл ни Тайи так и не поняли, но вот откуда был звук разбитого стекла.
Дазан лежал на ее руках, в золотом свете ее магии и не приходил в себя. Тайи сидел рядом с сестрой и пытался хотя бы помочь тем, что наблюдал за молодым человеком пытаясь определить тот момент, когда он откроет глаза: «Ничего. Но он же дышит. Золотая магия уже должна была его излечить, что же не так?»