Выбрать главу

— И что все так были плохи в постели?

— Да, я только Аарина опробовала, но уж он очень старался, — выдохнула Мэл, останавливаясь перед дверью, за которой как бы и должен быть Аарин. Ей ответил смех Тауры: — Хорошо, с него и начнем. Будешь меня здесь ждать или …

— Нет, я лучше пойду, — заторопилась Мэл.

* * *

Дешерот шел по городу в поисках последней не пойманной дочери княгини — Сицилии Анзаи, но где искать ее не понимал: «У нее есть свое поместье, в устье реки Балаттон, почему мы ищем ее в столице? Первое куда нам нужно отправиться это туда».

Но кто его спрашивает? Ему сказано искать, перевернуть все и найти в столице Сицилию, и дали лишь одну подсказку — это то, что она прячется в ремесленном поселке.

— Да, она должна была уже сбежать, ведь знает, что ее сестры продали с потрохами, лишь бы выжить, — в сердцах выругался он, но шаг не замедлил. Позади него топала дружная партия солдат, нельзя показывать неуверенность.

Ремесленный поселок располагался за городом, состоял из десятка домиков и к ним пристроек, укутанных в снегах и лишь дым из белоснежных крыш говорил, что это не снежные заносы — здесь живут и работают кузнецы, ткачи. Дешерот лишь взмахнул рукой и солдаты бросились открывать двери, выводить на холод, мороз мужчин и ставить их на колени в снег.

— Госпожа Сицилия, кто знает где она? — крикнул Ян и прислушался. — Обещаем пощадить тех, кто ее скрывает, но если мы ее найдем и вы не сдадите ее добровольно, будете казнены на месте.

Селван тащил за шиворот мальчишку, который просил его пощадить, но увидев Дешерота замер и сам упал на колени: — Пощадите моего отца, я покажу где Силвана.

— Покажешь где Сицилия и твой отец останется жив. Где она?

Мальчик развернулся в руках Селвана и показал пальцем на снеговую гору: — Она там.

— И что там у нас?

— Гора Угуар.

— Ничего не сказало, но веди. Обещаю пощадить твоего отца.

ГЛАВА 52 О, мой генерал, как же долго я тебя ждала …

Дешерот шел по колено в снегу, ругался на свою работу и то, что кое-кому захотелось устроить себе прогулку в такую-то метель. А метель была действительно нешуточная. Через час метаний, мокрые, но довольные солдаты Накашима вползли в небольшую пещеру и упали на глинистый пол, довольные уже тем, что смогут здесь отдохнуть и перевести дух.

Ян рухнул у стены, лишь надеясь, что беглянка не будет нападать на них именно сейчас, вытянув ноги, он с тоской и благодарностью посмотрел на Селвана, который посадил рядом с ним проводника и сам сев рядом подал ему флягу с водой: — Не хочу, пей сам.

Только через час все смогли встать и зажгли факелы любезно кем-то оставленные у дальней стены и двинулись внутрь пещеры. С каждым шагом Яну казалось, что он приближается к своей гибели, каждый шаг отдавался у него в груди набатом, а каждый вдох казался последним. Если внутри пещеры находится маг, то почему она еще на них не напала? Этот вопрос казалось звучал в голове у всех. Когда впереди замаячил свет от факела, он остановился и вперед двигался лишь он и Селван, который отказался оставаться с отрядом солдат и двинулся за генералом, передав проводника одному из солдат.

— Если я умру, передай Мэлисенте, что я ее люблю, — просил Ян, но Селван лишь головой покачал, а что он мог сказать, лишь обошел генерала и вышел в свет факела. У стены в огромной пещере стояла женщина в черном меховом плаще, она наблюдала за входящими мужчина с обреченность и лишь головой повела, когда Ян поднял меч и показала рукой на дальнюю стену, а Дешерот проследив за ее взглядом, отдал приказ: — Уведи девушку, и проводить ее к Накашима, остальным займусь я.

Ян встал перед той, которая висела на цепях, прикованная к стене, и истерически смеялась, а позади него Селван уводил дочь княгини в темноту коридора: — Ну, здравствуй моя королева.

— Мой генерал, выпусти меня и мы завоюем весь мир, — рычала висящая на цепях Мэлисента.

— Как ты здесь оказалась? — сложив руки на груди и рассматривая стоящую перед ним женщину, спросил Ян. Безумные глаза, изумрудное платье все еще показывало ее статус, но вот взгляд, слова, которые она выкрикивала, беснуясь на цепях. Весь ее вид вызывал совсем не раболепие, а жалость. Но жалеть ее нельзя, сейчас он ее пожалеет, а завтра она похоронит их всех.