В гробовом молчании нежить продолжала свой бесконечный марш, не обращая внимания на крысолюдей, раздиравших их мертвую плоть. Даже с висевшими на них грызунами, жадно сдирающими мясо с побелевших от времени костей, они продолжали идти вперед и вперед.
Скавены продолжали атаковать, стуча мечами и копьями по своим щитам, по стенам и полу подземелья, создавая оглушающую какофонию звуков. Распространяясь по тоннелям, шум многократно усиливался, создавая мощную звуковую волну, обрушивающуюся на врага.
Горящие факелы освещали подземелье тусклым мерцающим светом, едва разгоняя мрак, но даже этого было достаточно, чтобы взгляду открылись ужасные увечья, покрывающие тела большинства крысолюдей: их морды были покрыты воспаленными ранами, резцы сломаны, губы разорваны в клочья. У некоторых отсутствовал глаз или ухо. Другие явно подверглись действию мутации — их клыки и когти были скручены и деформированы, превратившись в естественное оружие, тела бугрились огромными уродливыми мышцами, суставы разрослись, увеличивая подвижность и способность к резким броскам.
Несмотря на яростные атаки скавенов армия графа-вампира продолжали свое неумолимое шествие, продираясь по полуразрушенным узким тоннелям. Разорванная крысюками плоть лохмотьями свисала с полусгнивших костей, придавая зомби жутковатый и призрачный вид.
Новая волна крысолюдей поджидала армию Маннфреда на перекрестке подземных путей, там, где пятнадцать тоннелей пересекались, чтобы разойтись, извиваясь точно змеи, в самые отдаленные уголки известного мира. В затхлом воздухе отчетливо пахло серой и метаном. Огромная шевелящаяся масса надвигалась со всех сторон: крысюки вылезали из мельчайших расселин и трещин, спускались по потолку, карабкались по обрывам, уходящим глубоко в чрево земли.
Ядовитые испарения наполняли подземелье, удушливой удавкой обвиваясь вокруг живых мертвецов. К несчастью для нападавших, нежить не нуждалась в такой прозаической вещи, как кислород.
В узких тоннелях закипела схватка, сопровождающаяся хрустом костей, щелканьем челюстей, лязганьем металла о металл, пронзительным визгом и хрипами раненых и умирающих крысолюдей. Оглушающий шум сопровождал орду скавенов, мертвые же — сражались в полном молчании. Крупный скавен с гладкой черной шерстью метнул круглый диск, сделанный из человеческого сустава с вставленным в него пилообразным костяным лезвием, в группу ковыляющих зомби. Метательное орудие с глухим чавканьем вонзилось в гниющее мясо. Издав яростный писк, крысюк подскочил к мертвецу и, вырвав импровизированное оружие из раны, всадил его прямо в лицо полуразложившегося трупа. Костяное лезвие легко рассекло податливую плоть, отделив нос и часть щеки. Однако торжество скавена было преждевременным. Мертвец всем телом навалился на своего врага: торжествующий визг сменился душераздирающим криком боли, когда кривые костлявые пальцы впились в глаза крысочеловека и, сомкнувшись, потянули на себя морду противника. С хрустом черепные кости лопнули, обнажая мозг, а несчастное животное, дернувшись в предсмертной агонии, навсегда затихло.
Вспышки странного зеленоватого света прорезали окружающий мрак, выжигая передовые ряды армии нежити. Скелеты и зомби шатались и дергались, их тела извивались и скручивались в нелепой, отвратительной пародии на танец; дымящаяся плоть отваливалась от обугленных костей, распространяя вокруг невыносимое зловоние. Мертвецы умирали в полном молчании. Скавены набрасывались на павших, отрывая куски подгоревшего мяса, торопливо пережевывая и глотая порченую плоть, с жадностью пируя на останках своих противников.
Маннфред с трудом пробирался сквозь плотные ряды нежити, бормоча заклинание себе под нос. Зловонные испарения, висевшие над полем сражения, небольшим облачком сгустились возле его сжатой руки. Писк и свистящие трели скавенов, пытавшихся добраться до графа, разом смолкли: неожиданная тишина на мгновение нависла над местом схватки. В следующую секунду вампир поднес руку к губам и, произнеся последнюю фразу, разжал пальцы. Коротко дунув, Маннфред направил на ближайших противников шлейф густого белесого тумана. Смертельное облако обволакивало скавенов, разъедая их шерсть, сея очаги разложения везде, где туман коснулся живой плоти. Запах гниения становился все сильнее по мере того, как дьявольское заклинание проникало все глубже и глубже, начиная поражать тело и кости несчастных животных. Пораженные крысюки, корчась, падали к его ногам.
Это был жестокий удар, но лишь треть крысолюдей была повержена. Душераздирающие вопли мучающихся от невыносимой боли врагов, леденили кровь, но у графа — они вызвали лишь довольную улыбку.