— Выслушайте меня, — хриплым голосом повторило существо.
— Закрой свою мерзкую пасть, — в возбуждении прорычал Форстер.
— И все же, вам лучше выслушать меня, ведь я мог бы убить вас, если бы хотел!
Форстер уставился на пришельца. Впервые он видел живого вампира так близко. Внутренности юноши снова пронзила жгучая боль.
— Если тебе есть, что сказать — говори, — коротко отрезал Брандт, придвигаясь ближе к Шлагенеру и прикрывая его собой. Из раны на его левом запястье капала кровь, окрашивая снег в темно-красный цвет.
Глядя на них, невозможно было с уверенностью сказать, кто же из двоих был настоящим зверем: лицо Брандта исказила звериная усмешка, в то время как вампир хранил безучастное спокойствие.
— У меня есть послание! Оно должно быть доставлено в Альтдорф!
— С какой стати мы должны верит тебе, кровопийца? Ты приходишь, скрываясь в ночи, словно какой-нибудь наемный убийца! Где гарантия, что твое послание это не ложь, очередное коварство Маннфреда чтобы запутать нас?! И что такого важного ты можешь сказать, чтобы это нужно было доставить в столицу?! Кажется, вампиры славятся как мастера обмана!
— Я не один из них, — мрачно усмехнулся пришелец. В его глазах было что-то, что невольно приводило Форстера в ужас. Всего пару секунд понадобилось юноше, чтобы понять — что именно… Сострадание… Из всех чувств, доступных живым, это было последнее, что молодой человек ожидал встретить в живом мертвеце.
— Тогда, кто же ты?
— Мое имя — Йерек Крюгер. Когда-то я был великим магистром ордена Белого Волка. Теперь — я сам стал волком. Я порождение Влада фон Карштайна, первого Графа Сильвании. Моя… нынешняя сущность… это мой крест… Зверь лишил меня всего человеческого… И, теперь я ничто… Я… я намерен положить этому конец. Эта земля видела так много смертей… Больше, она может уже не пережить…
— Однако, ты пришел в наш лагерь под мраком ночи! Ты кружился вокруг моей палатки! И, ты не вошел в нее открыто, а предпочел выманить нас в ночную тьму, чтобы воспользоваться своим преимуществом! Ты бросился на нас сверху и ранил меня, — Брандт невольно бросил взгляд на свое раненое запястье.
— Это правда, но — я ведь не стал пить твою кровь, — усмехнулся Волк в ответ.
— Почему мы должны верить тебе? — обрел, наконец, дар речи Шлагенер.
— Потому, что я единственная ваша надежда, сынок! — вампир уставился в глаза юноши долгим испытующим взглядом. — И еще, потому, что я не желаю вам повторения моей судьбы! Завтра утром, мертвецы обрушаться на вас вон с тех холмов и, у вас нет ни малейшего шанса победить их. Без моей помощи — вы все… умрете!
— Не слишком ли мрачная картина, даже для мертвеца? — Брандт попытался придать своим словам ироничное звучание.
— Ты знаешь, что я прав! Я не люблю бросать слова на ветер, рисуя, как ты изволил выразиться, мрачные картины или шепча сладкую обманчивую ложь. В моем положении — это бессмысленно!
— Что ты хочешь от нас взамен? — вновь вступил в разговор Форстер.
Одновременно, молодой человек бросил оценивающий взгляд на все еще лежавший в снегу клинок: ситуация была неутешительной — не было никакой возможности добраться до него прежде, чем зверь вцепится ему в глотку. Если только Акким не будет достаточно быстр, чтобы оттеснить чудовище.
— Даже не думай об этом, солдат, — покачал головой вампир, будто прочитав мысли Шлагенера.
Форстер невольно отступил назад, провалившись в глубокий снег по голенища своих сапог. Его дыхание, вырываясь из приоткрытого рта, поднималось в холодном воздухе зыбким маревом пара. Боковым зрением юноша видел, что и Акким внимательно наблюдает за зверем, видел, как рука талабекландца сжалась в кулак… Это было интуитивное движение — молодой человек сражался вместе с Брандтом достаточно долго, и знал все мельчайшие особенности поведения командира в критических ситуациях. По некоторым признакам опытный глаз способен предугадать атаку за доли секунды до ее начала. Именно поэтому язык тела таит смертельную угрозу для своего хозяина, особенно, при встрече с врагом, искушенным, в подобных тонкостях. Хотя, на практике, это было скорее исключение, чем правило: в рукопашной, преимущество было на стороне силы и скорости, искусство владения мечом — было важнее изучения противника…
Судорожное подергивание руки Аккима ясно говорило Шлагенеру, что его командир готовится нанести удар.