Эпилог
Заживо погребенный
Положив новую порцию известкового раствора, Каллад водрузил на растущую стену еще один камень.
— Одна очень старая женщина рассказала мне эту историю, — голос Йерека, раздававшийся из глубины замуровываемой ниши, был абсолютно спокоен.
— Валяй, — не прерывая работы, отозвался дварф.
— Это очень мрачная история. Тогда я не понял, что она хотела мне этим сказать, но теперь — теперь-то я понимаю… В ней говорилось о юноше и девушке, — Йерек говорил задумчиво, словно вновь погружаясь в далекие воспоминания…
— Юноша пал на поле боя, поверженный жестоким ударом, рассекшим его тело пополам. Отец, местный лорд, счел, что такая смерть позорит их семью: «Я запрещаю оплакивать его и совершать поминальные обряды над телом. Труп — бросить на съедение птицам и диким животным, в назидание другим». Но нашелся человек, посмевший ослушаться своего лорда. Девушка, сестра погибшего, собрав все свое мужество, бросила отцу вызов: «Я больше предана мертвому, чем живому, и эту верность — я буду хранить вечно!». Прошептав такие слова, она бросила горсть земли на тело погибшего брата, — голос Йерека слегка дрогнул.
— В ярости обезумевший лорд заживо похоронил девушку в их фамильном склепе. Он был могущественным лордом, а лорды не любят, когда им перечат. Даже собственные дочери, — закончил Волк свой рассказ.
— Женщина, рассказавшая мне эту историю, сказала, что это и есть мое проклятье. Теперь я понимаю, что значит быть запертым между двух миров: миром живых и миром мертвых.
— Поэтому ты принял ее слова так близко к сердцу и решил, что это и есть твоя судьба? — дварф ручкой мастерка выровнял только что уложенный камень, попутно убирая излишки скрепляющего стену раствора.
Они находились в старых заброшенных развалинах, давно оставленных и забытых, в самом сердце пустоши, вдали от очагов имперской цивилизации.
— У меня нет выбора. Дварф! Я не могу позволить, чтобы эта вещь оставалась в мире людей! Не могу допустить возможности нового возвышения нашей расы! Я просто не смогу жить, зная, что гибель человечества будет на моей совести!
Йерек был абсолютно искренен. Если бы Каллад убил вампира, это не решило бы проблему кольца — гномы не могут жить вечно, подобно вампирам. А значит, со смертью Каллада, забудутся все те ужасы, что связаны с кровавым правлением династии графов-вампиров. Они станут сначала историей, затем — легендой и, наконец, мифом, теряя при этом знание о том, какую роль в этом играло это проклятое кольцо. И снова появится новый Скеллан, Маннфред или Конрад. Но, так уже не будет Йерека — вампира, который смог сохранить в себе частицу человека. Как ему это удалось, Крюгер и сам не мог толком объяснить.
— Кольцу нужен не просто страж, — продолжил Крюгер. — Это мой долг, как последнего живого потомка Влада гарантировать, чтобы зло никогда больше не попало в мир людей! Ведь я один из немногих знаю, каких бед способна натворить эта дьявольская вещь! Я не могу умереть и, оставить его без присмотра!
Каллад уложил еще один камень — стена была почти готова.
— Без крови — ты сойдешь с ума…
— Забудь обо мне. Из нас двоих, только один по-настоящему живой…
Гном положил еще один камень…, затем еще… и еще… Стена росла все выше и выше…
— Прощай Йерек! Для вампира — ты был не таким уж и плохим! — задумчиво промолвил Каллад.
Йерек невесело засмеялся и, сопровождаемый этим смехом, дварф вложил последний камень в кладку стены, навеки запечатывая бессмертного вампира в его темнице.
Крюгер остался один, в темноте и безмолвии, приготовившись ждать свою смерть — смерть, которая не придет никогда…