Общество графу составляло множество огромных жирных крыс, — покрытых лоснящимся гладким мехом паразитов, снующих у него под ногами.
Размышления вампира были прерваны робким стуком в двери его каюты.
— Входите, — отрывисто бросил граф.
В ответ на его слова дверь медленно открылась. В узкую дверь каюты протиснулся моряк, около часа назад отправленный графом на поиски подходящей добычи. Он втащил в обиталище вампира молодую девушку, держа ее за волосы, и бросил несчастную в грязь у ног Маннфреда. Простая льняная блузка, была разорвана от плеча до груди юной пленницы, в прорехе виднелось молодое тело, утратившее свою первозданную белизну из-за толстого слоя въевшейся грязи. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что это не свободная жительница Империи, еще недавно прогуливавшаяся по улицам одного из городков, лежащих по берегам Рейка, а захваченная во время набега невольница, вытащенная откуда-то из глубин трюма черного корабля, испуганным смертным, исполнявшим прихоть вампира. Запястья девушки были покрыты синевато-багровыми кровоподтеками, оставшимися от цепей, в которых несчастную держали во время плавания. Не оставляя надежды на спасение, жертва продолжала борьбу, пытаясь вырваться из цепкой хватки своего мучителя. Скрестив руки на груди, Маннфред лениво рассматривал приготовленную для него добычу, размышляя о том, какую жестокую шутку сыграла судьба с этой несчастной. Вряд ли она способна была предположить, что ожидает ее в недалеком будущем, когда рок в виде черного корабля вырвал ее из привычного мирка, бог знает сколько недель или месяцев тому назад. Приспособившийся к царящей темноте затравленный взгляд юной страдалицы остановился на стоявшем у задней стены гробе вампира. Ужас отразился в глазах несчастной, она открыла рот, в тщетной попытке позвать на помощь. Одним быстрым движением Маннфред выкинул вперед правую руку, нанеся по губам своей жертвы короткий болезненный удар. Крик девушки стих, не успев начаться.
Усмехнувшись, Маннфред одобрительно кивнул:
— Очень хорошо! Дорогая моя, это так любезно с Вашей стороны разделить со мной трапезу.
Вампир обратил свой взор на притихшего у входа в каюту моряка, забавляясь выражением собачей преданности, сквозившей в неподвижной фигуре незадачливого бедолаги.
— Теперь, можешь оставить нас. Хотя, может быть, ты предпочитаешь остаться, присоединившись к нашему маленькому празднику?
Несчастная девушка, распростертая на полу у ног Маннфреда, всхлипывая, стала умолять мужчину не бросать ее на произвол безжалостному кровопийце, плечи ее сотрясались от едва сдерживаемых рыданий, стеклянный пустой взгляд блуждал по комнате. В ответ на жалобные стенания жертвы — последний лишь лихорадочно затряс головой, словно пытаясь стряхнуть с себя наваждение. Инстинктивно, моряк сжал в руке знак Мананна — маленькую железную пятиконечную корону, висящую у него на шее. Суеверный страх парня позабавил Маннфреда. Наивная вера скота в то, что они способны понять природу бессмертных — действительно была забавной. Люди готовы хвататься за святую воду, чеснок, молоты Зигмара и другие безделушки, чтобы отпугнуть таких как он, ищут спасения в лучах солнечного света и прячутся за другими бессмысленными суевериями, например, что пьющий кровь не способен пересечь текущую воду. Эти ничтожества, кажется, совсем упускают из виду то, что у вампиров тоже есть мозги, которыми они умеют пользоваться куда лучше стада. С увеличением возраста — растет и могущество бессмертных: увеличивается сила, развиваются магические способности. Вампир перестает быть привязанным к своему поместью — эта слабость — удел новообращенных. Гробы, наполненные землей родины, увеличивающей силу хозяина ночи, можно перемещать, воздействию солнца — можно научиться противостоять. Конечно, это требует магических сил — но они у него есть. Представления скота о том, что после восхода солнца вампир должен непременно прятаться в своем гробу — забавно в своей глупости. Ни одно из этих придуманных людьми ограничений не связывало его, пока он носил с собой горсть земли с того места, где был заново рожден в мире мертвых. Кроме крови, конечно. Ему необходима кровь!
— Убирайся, — рявкнул граф, обращаясь к застывшему в ужасе у входа матросу. Второй раз повторять свой приказ Маннфреду не пришлось — испуганный до смерти человек в мгновение ока юркнул в спасительный мрак трюма, быстро захлопнув за собой дверь каюты. Маннфред медленно обошел вокруг всхлипывающей у его ног девушки. Он присел перед ней на колени, сжав ее подбородок рукой, достаточно сильно, чтобы привести несчастную пленницу в чувство, и заставить взглянуть ему в глаза.