– А что тут разбираться? Работать мне никак нельзя. Во всяком случае, пока. Мама сказала, что мне, возможно, понадобится операция по замене дисков.
– Что?! – Рома перестал пить и нахмурился, – Какая операция? Почему операция? И потом, твоя мама не хирург, откуда такой диагноз?
Юля нежно накрыла руку мужа своею и, посмотрев ласково, принялась объяснять. На самом деле Галя уже давно собиралась показать дочь нейрохирургу. Но Юля постоянно отказывалась, ссылаясь на боязнь. После падения с табурета жалобы дочери на шею не прекращались, и Ухова насильно потащила Юлю к …иглотерапевту. Врач оказался очень добрым, говорил он почти шёпотом, как артист Егор Бероев в своих последних фильмах, и так расположил к себе девушку, что, выйдя от него после сеанса, Юля тут же заявила, что шея у неё не болит.
– Слава богу! – Галя воздела руки к небу.
Но радость была недолгой. Через пару дней желание посетить рефлексотерапевта у Юли повторилось. Галя охотно уступила, снова выискала в бюджете две тысячи монет и снова обрадовалась полученному результату: после часовой процедуры иглоукалывания шея у Юли болеть перестала. Так постепенно дочь Уховых подсела на сеансы иглотерапии. Врач, неплохо зарабатывающий своим ремеслом, то и дело советовал Гале, как более впитывающей информацию, что необходимо совмещать физическое воздействие его сеансов с психологическим укреплением фона и «наведением мостов с небесными правителями». Для чего каждый раз выдавал Уховым то один адресок, то другой. Юля охотно моталась по праведным бабулькам, начитывающим женщинам молитвенные «обереги», по целителям и психологам. За два месяца регулярных оккультных мероприятий, на которые Галя денег не жалела, лишь бы дочери помогло, и саму её от всего плохого предохранило, чур его, чур, Юля стала зависимой от успокаивающих её речей, от уверений, что «надо искать того, кто сглазил, а это, скорее всего, женщина», от мягких рук рефлексотерапевта, его иголок и баюкающего голоса. Никто раньше так с Юлей не разговаривал, никто её так не выслушивал, и понять её проблему не пытался. Маме было всегда некогда. Отцу? Он вообще в последнее время стал избегать встреч с Юлей, опасаясь, что дочь снова и снова будет просить денег. Прямым просьбам дочери и её слезам Ухов отказывать не мог. Поэтому проще был не видеться. Когда Галя поняла эту зависимость, менять что-то было уже поздно. Витя, от которого скрывали все похождения по разного рода специалистам, на очередную просьбу жены – выделить денег побольше – просто взорвался кислотным фонтаном:
– Чего? Какое иглоукалывание? Какие ясновидящие? Работать пусть идёт, шея сразу болеть перестанет. А то пристроилась тут… Это у меня должна шея от всех вас болеть, просто отваливаться.
Глава 17. «Чего добивается, того и добьётся»
В начале августа две тысячи тринадцатого Ухов находился в фазе страшного производственного тупика: с тех пор, как он неплохо заработал на загрузках чужих машин и приобрёл в кредит две своих, началась по-настоящему беспокойная жизнь. Раньше Ухов мог делать заказы на перевозки, лежа на диване, перемежая поиск в интернете и переговоры с потенциальными заказчиками с потягиванием пива. Но с момента, как он стал собственником «передвижной недвижимости», дела рвали мужчину с места с самого утра. То на стоянке порезали брезент от прицепа, то в дороге лопнуло колесо, и водитель завис в каком-то Жопкином доле на непредвиденный срок, то машину оштрафовали из-за перегруза, то полетело там, то сломалось тут, короче… головная боль, а не бизнес. Терпел все эти издержки Ухов только потому, что сесть самому за руль и быть ответственным за свой грузовик не хотел.
– Что я буду за босс, если сам стану рулить? – не далее чем неделю назад, отнекивался Ухов перед Галей, которая не понимала, как с двух машин нет денег на ремонт старой или на покупку новой микроволновки. От злости и отчаяния, а ещё потому, что с некоторых пор Галя знала, что такое настоящие мужчины, ответ мужу был беспощадный:
– А, ну да, а так, глядя на тебя беззубого и в рваной куртке, сразу скажешь, что ты – большой начальник.
– Дура! Ни х. ра ты в бизнесе не понимаешь, – орал Витя и поскорее уходил с жениных глаз долой. Закрывшись в зале, он хватался за голову: на одном из тягачей сломалась ось, а со второго пора было менять прицеп. Денег на ремонт и покупку не было. Грозил новый кредит, давать который банк не торопился: с прошлого, две тысячи двенадцатого года, производственный сектор малых предприятий в стране медленно, но плавно угасал. Фирмы разорялись одна за другой. Были среди них, безусловно, и однодневки, воспользовавшиеся выгодными условиями, предоставленными государством либо для получения льготных кредитов, либо имевшие право на низкие налоги с прибыли. Дельцов и махинаторов хватало. Но больше было тех, кто пытался честно зарабатывать и при этом разорялся. С тех пор как он перешёл на логистику, Ухов то и дело латал дыры в бюджете. Капитала разворачивать свою фирму по перевозкам не было изначально. Взяв первый кредит на покупку двух бэушных тягачей с прицепами ещё в две тысячи третьем, Виктор надеялся за год-два накопить денег на эксплуатации машин, чтобы постепенно расширяться. Но ещё до кризиса девяностых понял, что попал: бизнес на колёсах мог быть рентабельным, только начиная с десятка машин. Тогда можно было латать старые машины, не в ущерб новым, менять регулярно парк и жить без особых забот. С двумя машинами Виктор оказался далёк от мечты. Несколько лет подряд Ухов уговаривал Иванова влить капитал в его бизнес. Свободных денег не было и у Игоря, но он всегда мог взять кредит на раскрутку, его фирма беспрепятственно процветала.