— Я... я, никуда не еду! — выдавила я из себя, стараясь не заплакать в его присутствии.
— Почему? Ты не хочешь? Но почему ты сразу не сказала, я бы отдал эту путёвку кому-то другому.
— Нет, нет просто... — я остановилась, ведь понимала, что моё признание грозит мне розгами.
— Что? Ты можешь сказать мне, я обязательно во всём разберусь, — Сказал он в его глазах виднелась забота, чуть спустя он уже более серьёзно добавил: — Если ты помнишь, то я спонсор этого приюта, я его основатель, так что, прошу рассказать мне. Что случилось? В моих владениях, должен быть порядок! — В нём говорила напыщенность и гордость, злость и в то же время нежность, его лоб сложился небольшими складками, и это было ему к лицу, я долгое время молчала, смотря на него.
Не выдержав происходящего, он резко метнулся и отправился в кабинет де Ламбер. Все что я после слышала так это только крик мисс Доминник и их шёпот, и разговор о чем-то. Спустя несколько секунд он вышел из кабинета.
— Собирайся! — Откинул он, и выбег на улицу.
Я быстро подхватила чемодан и выбежала на улицу, там стояла Mazda Demio чёрного цвета. Эта машина было точно как наша, только другого цвета, та же надпись на багажнике, такие же фары — всё напоминало мне машину матери. На моих глазах проступили слёзы, и только теперь я дала им волю, ведь вспоминать это одно, а вот пережить все заново это другое. Ламий лишь выглянул и приказал поторапливаться иначе останусь здесь, я вытерла слёзы рукавом и поспешила закинуть чемодан в багажник. Все что отличало эту машину от нашей — белые кожаные сиденья, и современная аппаратура. Затемнённые окна мешали моим глазам, недостаток света вредил зрению, но я об этом молчала. Мы ехали со скоростью 70 миль в час. Куда он так спешил, ведь уже явно мой самолёт улетел, я не понимала. Мой рейс уже объявили вылетевшим, в то время как мы вошли в аэропорт, но, кажется, Ламия это не волновало. Он повёл меня в другую сторону от взлётной посадки, где стоял его личный самолёт. Он лишь указал на него и сказал подниматься, а сам куда-то скрылся. Почему он так заботится обо мне, неужели ему действительно так важно, чтобы его приказы исполняли, и чтобы мы ни в чём не нуждались, тогда ему придётся хорошенько постараться, чтобы переделать это место на действительно хороший приют для детей!
Несколько минут спустя он открыл дверцу и вошёл в салон самолёта, ни пассажиров, ни работников, ни одной души здесь не было и честно говоря мне стало страшно. С этой спешкой и нахлынувшими воспоминаниями я совсем забыла спросить куда мы летим, но он ответил сам, словно чувствовал мою тревогу.
— Ты ведь хорошо знаешь французский, верно? — Спросил он, — Так как мы летим в Париж!
— В Париж? Вы шутите? Это чудесно! — но меня больше смущал факт, что лечу не я одна, а что летит и он. Хотя жаловаться я совсем не хотела. А даже была рада такому повороту событий.
— Ты не хочешь выпить? — Спросил он, открыв бутылку вина. — Нет, спасибо. Я предпочитаю не вредить своему здоровью, так как это мне кажется, не совсем культурно!
— Знаешь, а ты отличаешься от других ребят, не только стремлением к знаниям, но и поведением, но знай, как бы ты ни старалась остаться святой, запомни у тебя этого никогда не выйдет.
— Спасибо, но должна сказать, вы наверняка не знаете! — огрызнулась я, совсем забыв о том что это благодаря нему я здесь, а не в приюте.
— Думаю, ты права, ещё увидим. — На этом наш диалог прервался, и он продолжал пить своё вино. Я благополучно заснула в сидении.
========== Наглая девчонка! ==========
Лам в то время прошёл в кабину водителя, где сидел черноволосый мужчина рядом с водителем.
— Она хоть ещё жива? — Спросил черноволосый парень.
— Жива, жива, не понимаю, почему выбрали её, наглая девчонка.
— Ну, так приструни её, это у тебя получается лучше всего!
— Тебе легко говорить, ты ведь не обязан постоянно бояться, что тебя разоблачат. Кроме того я её знал ещё до приюта и думаю, что она меня тоже помнит.
— Да друг, ты слишком неосторожен, я бы уже давно избавился от этой всезнайки, а ты... Я поражаюсь твоему терпению, но это твоё дело. Только смотри, чтобы не вышло как с Юзефой.
— Я ведь тебя просил не напоминать мне об этом, я сделал ошибку, я знаю, но прошу, забудь. И не уверен, что она в моём вкусе.
— Заметь, о Юзефе ты говорил то же самое, и ничем хорошим это не кончилось пару дней и она... — Он не успел договорить.
— Замолчи! Иначе я вырву тебе язык.
— Как скажешь, я тебя предупредил. И не забывай кто спас тебя тогда, так что будь начеку.
— Прости, сорвался. Но и ты пойми, ты меня выводишь, а я не хочу вспоминать тот случай, уже прошло много времени пора об этом забыть.
— Я все понял, хорошо забудем об этом, как о страшном сне!
— Рад, что ты меня понимаешь. Спасибо за поддержку и за то, что так заботишься, братец!
— А зачем нужны братья? — На лице Лео виднелась улыбка. И Ламий так, же улыбнулся.
======= Тропинки к нему не было, ни отдыха, ни нормального сна. ==========
Я проснулась в салоне одна, какая я всё-таки глупая нагрубила и спокойно уснула. Я заново продумала его слова и пришла к выводу, что Лам прав. Налив немного жидкости в бокал, я поняла, что по вкусу она ничем не отличалась от вкуса винограда, но всё-таки в нём была какая-то горькая нотка. Вино довольно вкусное, теперь я понимаю, почему ребята его так любят. Допив до конца, я отставила стакан. На нём остались красные следы, которые, к сожалению не оттирались. Я взглянула в окно. Откуда увидела замечательный вид, мы шли на посадку. Мне виднелись многоэтажные дома, бульвары, Эйфелева Башня — всё было настолько красиво, что перехватывало дух.
— Вижу, ты уже проснулась! — Заметил Ламий. — Мы уже прилетели, пора покидать самолёт.
Когда я вышла я увидела много людей, большое количество журналистов и прочих столпившихся около соседнего самолёта. Кто там находился было совсем непонятно.
— Куда мы идём? — Спросила я.
— Ты ведь должна где-то ночевать, не так ли?
Он был прав провести первый день в Париже и спать на лавочке не хотелось. И снова с одного транспортного средства мы пересели в другое, только теперь это был чёрный лимузин.
— Мы едем в мой дом, так что сильно ни пугайся при его виде. Многим он не нравится.
— Хорошо. — Пообещала я, а сама не понимала, зачем он это сказал. — А почему вы выкупили наш приют?
— Ну, знаешь, я владею тремя приютами в разных странах, это что-то типа хобби, люблю заниматься добрыми делами. Так, почему ты не сказала, что ваш директор запретил тебе, отправится в Париж? - Он ждал ответа.
— У нас есть строгие правила, любые поощрения относятся только учителей и директора, кому бы их ни предоставили. Если это деньги ученику, то они идут директору, путёвка — учителю, Любые вознаграждения никак не касаются ремонта или улучшения жизни в приюте – всё идёт в карман директору. За непринятие, сопротивление или же раскрытие схемы мы получаем сто ударов розгами, и знаете это не совсем приятно!
— Я с этим разберусь, не позволю, чтобы подобное творилось в моём приюте. — Отрезал он, без волнений и так, как будто это совсем легко. — Как ты оказалась в приюте?
— Я …. я … не хочу рассказывать.
— Я могу посмотреть и твоё дело, но хотелось бы услышать это от тебя, но раз ты против, я не буду настаивать, — Он всё ещё надеялся услышать историю, но я молчала.
— Спасибо, вам.
— За что?