Мне хочется подойти и обнять его талию. Прижаться к его спине всем телом и сказать о том, как я скучала здесь без него.
За это он точно меня убьёт.
Вытянув ноги и откинувшись на стену, упрямо продолжаю сверлить его затылок взглядом. Игнорируя то, что его голос становится всё более раздраженным, и пропитываясь его раздражением в ответ.
Максут меняет позицию, ни разу на меня не взглянув.
Прекрасно! Плевать мне!
Теперь Тина лупит уже по снарядам, которые он держит в руках.
Мы оба знаем, что у меня так никогда не получится. Мой потолок - это сорок минут уворачиваться от дурацкой поролоновой палки, которой он гонял меня здесь в наше первое занятие. Это оказалось таким сложным, что я… я взглянула на себя другими глазами. Его глазами. Теперь я поняла, почему он так разозлился в тот день. В тот день, когда у меня украли коляску.
И я больше не сержусь на него. Нет я… кажется, я люблю его!
“Люблю тебя, - молча выплёвываю в его затылок. - Люблю, люблю, люблю!”
Покачивая Даура, купаюсь в его голосе. Пусть злится. Мне всё равно!
Спустя пятнадцать минут в спортзале появляется Мира.
- Боже! – смеётся она, забирая у меня сына и прижимаясь губами к его лбу. – Что это?!
- Мы шили костюм… - поясняю, поглядывая на упрямого осла. – Я не успела его переодеть, он капризничал… я его покормила…
- Мне нравится! - смеётся Мира, запрокидывая голову.
- Да, мне тоже… - улыбаюсь, поправляя розовый капюшон, и спрашиваю. – Я пойду?
- Угу… - кивает, ловя губами маленькие пальчики.
Потерев ладони о лосины, медленно направляюсь к мату. Потому что Тина устала. И ей пора передохнуть!
Оказавшись рядом, открываю рот, чтобы что-нибудь сказать.
Смотрит, уперев снаряды в бока. Голубые глаза, предупреждающе посверкивают.
Любуюсь ими, и он тоже это видит.
Тычет в меня снарядом, угрожающе требуя:
- Отойди от меня.
От возмущения покрываюсь красными пятнами. Потому что его ор привлёк всеобщее внимание. Мне хочется его ударить. Очень кстати, как раз для этого и нужны эти тренировки!
- Я тоже хочу попробовать! – говорю обиженно, понизив голос.
Опускаю голову, глядя на свои кроссовки. Всем видом давая понять, что раскаиваюсь. Чего ещё ему нужно?!
- У тебя память отшибло? – вкрадчиво чеканит над моей головой. – Я сказал, ты здесь заниматься не будешь.
Вскидываю на него пылающее лицо.
- Я извинилась, - полушепчу, потому что все на нас смотрят.
- Уйди с мата, - велит он, мотнув головой.
- Пожалуйста, – прошу, с досадой притопнув ногой.
- Уйди. С. Мата.
Смотрю в его глаза, сжав зубы и громко дыша. Он непреклонен, как проклятая скала!
- Ну, и ладно! - выкрикиваю, уносясь прочь.
Дернув за ручку двери, оборачиваюсь, чувствуя, как копившиеся все эти дни с слёзы застилают глаза.
Идиот! Дурак!
Выскочив за дверь, не знаю, куда себя деть.
Утираю слёзы, прислонившись к стене.
Пройдя через холл быстро бегу на третий этаж. Толкнув дверь маленького домашнего кинотеатра, плюхаюсь на кресло-мешок. Пристраиваю лоб на коленях и закрываю глаза.
Сейчас во мне больше злости, чем обиды. Но даже она уходит, оставляя меня в одиночестве.
Перебравшись на диван, закрываю глаза, а когда открываю, понятия не имею сколько времени. Лёжа в темноте, смотрю в потолок.
С рычанием ударяю кулаком по мягкой поверхности. Вскочив, вылетаю из комнаты. Дом притих, потому что часы в холле показывают почти девять вечера.
Я не смогу уснуть. Не смогу, пока всё не станет на свои места!
Спустившись в подвал, уверенно стучу в противоположную от спортзала дверь.
Потому что там он живёт.
И плевать мне на его приказы!
Но когда дверь мне открывает одетая в огромную футболку Лаура, мой рот сам собой открывается.
Смотрит недоумённо. На мой свитер. На моё лицо.
- Ты что, заблудилась? - спрашивает, насмешливо изогнув идеальные брови.
Я не могу говорить. Горло скрутил спазм. Смотрю на её голые стройные ноги, на растрёпанную копну волос, на распухшие алые губы. На развороченную спартанскую постель за её спиной. Здесь всё такое. Спартанское. Так на него похожее. Я никогда здесь не была. Никогда…
Медленно перевожу глаза на дверной проём маленькой ванной. Туда, где в обернутом вокруг бёдер полотенце, стоит Максут…
Мои внутренности скручивает до тошноты.
По рельефной груди стекает вода. Слежу за этими каплями до самой кромки белого полотенца, которое он придерживает рукой. Смотрю на поросль тёмных волос, украшающих низ его живота. На кубики пресса, на разворот его плеч.