Ждёт моего ответа, выгнув брови. Молча дышим в тишине, пока я закипаю, пытаясь выдавить из себя эти чёртовы слова. Его заросшее щетиной лицо так близко, что пар от нашего дыхания смешивается и повисает в холодном воздухе.
Посмотрев на каток, вижу Тину, которая наблюдает за нами, застыв в его центре и уперев руки в бока.
- Оставь меня в покое… - говорю так тихо, что сама еле расслышала.
- Ну, так иди… - отвечает ровно, понизив голос.
От этого тембра что-то щекочет в животе. Будто этот тембр создан им специально для меня. Для меня одной.
Смотрю на него, зло поджав губы. Наблюдает за мной, спокойный, как хозяин положения. До невозможности мужественный и расслабленный.
Оттолкнувшись от его груди, в сердцах бросаю:
- Ну, и пойду!
Разжимает руки, выпуская меня на свободу.
Пытаясь не свалиться к его ногам, сверлю глазами волевое лицо. В ответ этот дикарь легонько толкает мои плечи. Взмахнув руками и потеряв равновесие, со сдавленным писком падаю назад. Прямо в глубокий пушистый сугроб, оставшийся после расчистки дорожки. Меня засыпает со всех сторон. Снег забивается за шиворот куртки, липнет к глазам и попадает в рот. Отплёвываясь и вертясь, в шоке ору:
- С ума сошел?!
- Отдохни, - усмехается Максут, останавливаясь надо мной.
Расставив ноги и засунув руки в карманы куртки.
- Дурак! - кричу ему.
Срываю с руки мокрую варежку и швыряю в него. Вторую отправляю следом, садясь и убирая с лица и шапки снег.
- Я тебя убью! - рычу, сгребая обеими ладонями белые комья с двух сторон от себя.
Запускаю в него, но так неуклюже, что достаточно просто сделать шаг назад, что он и делает. Посмеиваясь и отряхивая мои варежки о своё здоровенное каменное бедро, после чего кладёт их в карман куртки.
- Дурак… - повторяю шепотом, понимая, что он просто развлекается.
Закусив губу, всеми силами стараюсь не улыбаться. Но когда в его голову прилетает плотный, очень круглый снежок, я заливаюсь таким хохотом, каким не смеялась ни разу в жизни. Дернув головой, резко разворачивается и получает еще один удар по своей шапке. Пригнувшись и прикрыв её руками, чертыхается.
Вскочив на ноги, леплю снежки замерзшими руками, швыряя в него один за одним.
Максут бросается вперёд по дорожке, и по парку разлетается полный паники визг Тины.
Вытянув шею вижу, как она улепётывает, в спешке пересекая каток. Замерев на кромке, Максут с размахом отводит руку в сторону и отправляет ей вдогонку снежок с такой скоростью, что я прикрываю руками рот.
Визг Тины снова сотрясает парк, потому что тот угодил ей прямо в мягкое место, от чего она пошатнулась, крича:
- Ты свинья, Максут!
Забыв о ней, разворачивается, и я застываю на месте, как пойманная в ловушку дичь.
- Теперь твоя очередь… - ткнув в меня пальцем, срываясь с места.
- Нет! - кричу, в панике делая два шага назад. - Пожалуйста, Максут!
Машу руками, снова падая, но он оказывается рядом быстрее и подхватывает, опять сдавив мою талию рукой. Болтаюсь на ней, смеясь и хватаясь за его плечи.
- Только не в снег… пожалуйста… - обессиленно прижимаюсь щекой к его груди, моля. - Холодно…
Максут молчит, а я жду, пока успокоится моё сердце.
Набирающий силу снег кружится вокруг нас. Такой густой, что больше похож на метель. Поправив шапку и вздохнув, отстраняюсь, но его рука возвращает меня на место, сильнее сдавливая талию.
Приподняв голову, заглядываю в его лицо.
Смотрит сверху вниз так, что я сглатываю. Уголок полных, твёрдых на вид губ еле заметно поднимается, отчего выражение его лица становится таким… таким чувственным. Смотрит в мои глаза, а потом откидывает назад голову и глубоко вдыхает. Глядя на мощную шею, показавшуюся из-под ворота куртки, чувствую, как моё сердце разгоняется с новой силой. Снова посмотрев на меня, Максут вдруг подается вперёд и прижимается холодным носом к моей щеке. Шумно вдохнув, накрывает вторую щеку ладонью в толстой кожаной перчатке. Его щетина царапает кожу, но это скорее щекотно.
- Что ты делаешь? - шепчу, закрывая глаза и не двигаясь.
Максут тоже не двигается. Просто тихо дышит, проводя губами по моей скуле. Колени подгибаются, и я перестаю дышать, в панике лепеча:
- Максут…
Его губы пробираются вдоль линии моей челюсти, согревая кожу теплым дыханием.
А потом… потом они касаются моих. Так легко, что я могла бы подумать, будто мне показалось, если бы они сами не разомкнулись ему навстречу. Прикосновение его языка к верхней губе выбивает почву из-под моих ног, и я вздрагиваю. Это интимное, такое чувствительное давление тут же прекращается. Его губы снова прижимаются к моей щеке и шепчут: