Разве не этого он от меня хотел?!
Так вот, чёрт возьми, всё что мне понадобится я куплю себе без его помощи. Даже если на это у меня уйдёт целая вечность. Это совершенно идиотское решение, но я не придумала, каким ещё образом показать ему то, что его урок - это, чёрт возьми, “взаимная хрень”!
Я хочу услышать его голос. Но я скорее откушу себе язык, чем позвоню первая.
Я зла на него и… дико, просто безумно соскучилась!
А он?
Где он сам, я понятия не имею. И это мучительно невыносимо. Где он прямо в эту минуту, черт его побери?
Уже два дня я живу вместе с Тиной в крошечной квартире недалеко от её кофейни. В которой она пообещала мне работу. Всё это временно. Понятия не имею, что буду делать дальше. Я просто… плыву по течению, не зная, куда оно меня вынесет и где мне искать своё место! Я не знаю, где мне его искать. Я вообще не уверена, что оно у меня есть.
Переходя улицу, смешиваюсь с толпой пешеходов, полагаясь в этом вопросе на слух и интуицию других людей. Сделав ещё десять нетерпеливых шагов по скользкому тротуару, с нарастающим волнением дёргаю за ручку двери маленькой аптеки, и со стоном обнаруживаю, что она закрыта.
Опоздала.
- Чёрт… - шепчу, прислоняясь лбом к холодному стеклу.
Просто прекрасно.
Передёрнув плечами, отлепляюсь от двери и, переставляя ноги быстрыми шагами, заворачиваю за угол.
Пройдя через арку, вхожу в маленький старомодный двор, и поднимаюсь на второй этаж квартирного дома, где вторую ночь подряд буду мучатся в проклятой неизвестности…
Глава 48. Айза
Стая колких мурашек разбегается по груди вместе с горячими каплями, которые жалят кожу во всех доступных местах.
Закрываю глаза и запрокидываю своё мрачное лицо, прижав к груди замёрзшие руки. Поворачиваюсь спиной, подставляя воде шею, плечи и поясницу.
Чёрт бы всё побрал…
Схватив с полки мыло, яростно натираюсь им с ног до головы, радуясь тому, что теперь мне не нужно тратить целый миллион лет на то, чтобы высушить волосы. Обтеревшись полотенцем, натягиваю лосины и носки, а поверх всего этого надеваю огромную толстовку одного непроходимого, упрямого… осла.
Я знаю, что он не позвонит. Если он не сделал этого за девять дней, то не сделает и на одиннадцатый.
Ну и пожалуйста, упрямый осёл!
Я всё равно буду думать о тебе каждую ночь и очень надеюсь, что каким-то невообразимым образом ты это почувствуешь. То, как я мечтаю о твоих варварских губах и руках. Каждую чертову ночь. Моё тело вообще будто взбесилось. Я бы сошла с ума, взбесись оно в других обстоятельствах. Но теперь, когда я знаю, чего ему нужно, злюсь на этого упрямого осла втройне.
Выйдя из крошечной ванной, тяну носом запахи жареных овощей и мяса, чувствуя, как наполняется слюной рот.
- Где это ты сегодня была? - спрашивает Фатима, раскладывая по контейнерам ароматную и очень аппетитную еду.
Когда я вернулась, она уже была здесь. У неё есть свой ключ, думаю, Тина дала его ей на какой-то особый случай.
Я не хочу говорить о том, где была. И вспоминать тоже. Ещё только полдень, а этот день уже хуже некуда.
Взяв из корзины яблоко, забираюсь на столешницу и с хрустом откусываю, давя кисловатой мякотью подобравшийся к горлу ком. Прижавшись виском к стене, наблюдаю за её суетой, отвечая на вопрос:
- Пробовала работать официанткой.
- Любая работа хорошее дело, - поощряет она, заполняя наш с Тиной холодильник лучшей в мире едой. - Сейчас налью тебе супа…
- Эта работа не для меня, - говорю, глядя на своё яблоко.
Это было ужасно…
Большинство людей просто безумно раздражает, когда на каждом слове их переспрашивают и перебивают, не говоря уже о том, как сопротивляется моя голова концентрации на чём-то одном, когда вокруг двигаются, шумят и колышат воздух своим присутствием посторонние мужчины.
Я умчалась оттуда раньше, чем успела принять второй заказ. Я… никогда не смогу работать официанткой.
- Тогда, поищи другую, - пожимает укутанными в чёрное платье плечами Фати.
Я вообще понятия не имею, на что гожусь. Думаю, я могла бы неплохо драить полы.
- Через пару недель Тина откроет свою кофейню… - сообщаю, бессмысленно глядя в пространство.
- Кофейня… - вздыхает Фатима. - Вот уж это точно не для неё.
С этим я полностью согласна. Тина, она… создана для чего-то другого. Для чего-то большого и сложного. Без её помощи я бы не сдвинулась с места ни на миллиметр. Просто сидела бы там, в доме, и смотрела в окно, как бесполезная запылившаяся вещь, для которой не найти подходящей полки.
От этих мыслей я противна сама себе.
От злости мне хочется швырять о стену предметы до полного изнеможения, а потом заснуть и проснуться сильной. Такой, как Тина.
- Доброе утро… - вяло бормочет она, возникая на пороге своей комнаты.
- Да уж обед… - ворчит Фати, оборачиваясь и осматривая её суровым взглядом.
В эти дни Тина спит так, будто отсыпается за всю прошедшую жизнь. Я не хочу лезть туда, куда меня не просят, но мужские спортивные штаны, болтающиеся на ней, как мешок, и таких же размеров футболка, недвусмысленно говорят о том, что мужчины приносят в жизнь женщин одни сплошные беды! Даже несмотря на то, что у них для женщин “кое-что” есть.
“Иди к чёрту, Максут…”, - прошу очень убедительно.
Наблюдая за тем, как спустя три часа Тина облачается в изумительное, потрясающее голубое вечернее платье, со стыдом вспоминаю о том, что обнаружила в её бельевых ящиках, когда вместе с Фати собирала вещи ей в больницу. Одно сплошное кружево и прозрачный тюль. Боже. Это ужасно бестактно, думать о таком. Это как… копаться в чужом белье. Но я никогда не могла бы помыслить, что она носит под своей одеждой нечто подобное!
Оставшись одна, брожу по крошечной квартире, кутаясь в толстовку и не зная, куда себя деть. Одиночество никогда не было мне в тягость, но всё изменилось, когда в моей жизни появился один непроходимый, упрямый осёл…
Подойдя к окну, рассеянно смотрю на покрытое инеем стекло и, подняв руку, вывожу на нём большую букву “М”. Приплюсовав к ней букву “А”, ставлю ещё один плюс, и вывожу в след за ним крошечный вопросительный знак.