Я сама же загоняю себя в ловушку.
Упираюсь в стену.
— Шмидт? — бугай не понимает меня. — Эй, бро, знаешь чо за дядька?
Непонимающе смотрю в их сторону.
— Ваще без понятия, — тянет. Внезапно подлетает ко мне. Я и шевельнуться не успеваю, в ванную забежать. За ручку схватиться.
Хотя всё это бесполезно. Мне кажется… Их не остановит ни одна дверь.
Он обхватывает меня за плечи. Прижимает к себе. Пока пытаюсь вырваться. Бьюсь, как в конвульсиях. Птица в маленькой клетке.
Из-за этого и получаю.
Бугай кряхтит, валит меня на пол. Бьюсь щекой об пол и чувствую, как прокусываю язык. Издаю болезненный стон, ощущая, как все косточки горят.
Руки заламывают назад, а этот увалень садится на меня сверху.
Становится трудно дышать. Распахиваю глаза и понимаю, в какую задницу меня только что затолкали.
Их двое. Под сто килограмм каждый. И один из них сейчас без труда валит на пол, прижимая собой.
А что, если…
— Эй, аккуратней. Сказано же ясно было — не трогать, — эти слова говорит тот, кто сейчас перешагивает через мои ноги и идёт в спальню.
Эта квартира — мечта грабителя. Всего одна комната, коридор, кухня и санузел.
Только вот это последнее, что должно меня волновать. Как они меня нашли? Как узнали, что я здесь?
Если это не Шмидт, то кто тогда? Кто сказал этим двоим ограбить меня, но при этом не тронуть? Господи, я ничего не понимаю!
— Погодите, — начинаю вяло, аккуратно. — Давайте поговорим? Что вам нужно? Деньги? Сколько? Если вы не от Шмидта? От кого? Или сами пришли?
— Ты смотри, какая болтливая, — раздаётся сверху. — Не, девочка. Вопрос «сколько» здесь неуместен. Мы заберём всё, что у тебя есть. Эй, ну что ты там, нашёл?
Паника бьёт где-то в висках. Давление поднимается. Лицо пылает.
Это не старик. По их словам.
Тогда… Да что вообще происходит?!
И этот глупый приказ!
— Пять сек. На трусишки тут наткнулся, — гогочет. — Эротишненько. Ух, а вот это…
— Перестаньте! — не выдерживаю. Это ни в какие рамки не лезет! — Отпустите и проваливайте отсюда! Я вам ничего не должна! Я пойду в полицию, и вас посадят за решётку!
— Ты смотри, как разбушевалась! — мои слова поднимают отморозку настроение. — Ну, иди, чё. Держать не будем. Нам пох вообще.
Я выпадаю в осадок.
Затихаю и не знаю, что и сказать.
Им всё равно на меня, на полицию. Они пришли за тем, что портит жизни людей — деньгами.
— Вы не имеете права!
— Ага, — спокойно.
И, если мужчина, что придавливает меня к полу своим телом, сейчас невозмутим, меня колошматит. Всю трясётся от страха, злобы и нервов.
Они всё заберут. И нет больше тех денег, которые я должна Рихтеру.
Да пропади ты всё пропадом!
Тот день, когда я взяла этот шприц в руки!
— Нашёл, — огорошивает. Я застываю. Меня ведёт на полу из стороны в сторону, но я всё равно замираю. Да, я не прятала деньги. Потому что не думала, что меня могут ограбить. Ещё и найти. Моя квартира в другом конце города…
Тем более совершить всё это по заказу. Кто это, если не Шмидт? Рихтер? Узнал, что я всё собрала?
Но зачем он тогда помог мне?
Нет, это точно не он. С кем у меня были ещё проблемы? Каспар? Вряд ли я ему вообще нужна. Мы виделись всего два раза и то… Он знает только моё имя.
Кёлер… Он странный. Очень. От него не знаешь, чего ожидать, но он может сделать всё, что угодно. И ведь… Ему я не досталась на день рождения.
— Валим, — голос второго бугая раздаётся в коридоре.
— Всё забрал? — уточняет другой.
— Ну, канеш. Я что, зря приходил, что ли? Проценты нам отстегнул, — и опять этот ржач, который добивает.
Я не верну долг Рихтеру. Потому что теперь у меня банально ничего нет. Всё, что у нас было собрано всей семьёй, мы отдали. И теперь все сидят без денег. Кама немного оставила себе, но толку с них?
Мне даже стыдно будет посмотреть в глаза Каролине, когда она узнает, что её евро сейчас медленно уплывают за дверь.
Мужик встаёт с меня, но вместо того, чтобы уйти вслед за тем вором… Присаживается рядом со мной на корточки. А я не хочу вставать. Потому что как только сделаю это, расплачусь. Горькие слёзы уже подступают к глазам.
Обидно.
Столько времени, столько сил… и всё впустую.
Стальная хватка оказывается на длинных волосах. Амбал тянет за них, заставляя запрокинуть голову назад.
— Знаешь, девчонка, — произносит поучительным тоном. — Не люблю русских, поэтому без обид.