Слова Айса бились в ее сознании. Вникая в них, становилось понятно: Брэм выглядел холодным. Сабэль покачала головой и устроилась на пуховых подушках, прикроватная лампа была включена. Айс не мог понять, что они потеряют, если она не поступит по уму и не выберет кого-то из приближенных к Совету.
Она закрыла глаза, но ее мысли было не остановить. Сам Брэм нашел пару не очень-то мудро. Он воззвал к человеку, женщине, которая исчезла всего через несколько часов после захвата сердца самого востребованного холостяка во всем магическом мире. Он не взывал к дочери члена Совета.
Сабэль открыла глаза, покусывая нижнюю губу. Однажды она встретила Рая Спенсера. Хороший парень, но он никогда не вызывал яростного желания в ней, как это сделал Айс. И Себастьян Блэкборн, надменный дьявол, не будет послушной пешкой или покладистой парой женщине. Он возьмет и возьмет снова, а затем потребует больше.
Теперь это не имело значения. Только Брэм — сначала его здоровье, потом его политическое положение… если он проживет достаточно долго, чтобы об этом заботиться. Ей было стыдно, что она позволила отвлечься на клятву Айса и последовавшего за ним спора вместо того, чтобы еще раз оценить состояние брата. Пора это исправить.
Кроме того, неподалеку на диване свернулся Айс. Не спит. У него было одеяло, чтобы укрыться в декабрьскую ночь?
Выскользнув из тепла кровати, Сабэль порыскала по комнате, ища запасное одеяло. Ничего, ни в крепком гардеробе цвета грецкого ореха, ни в сундуке у изножия кровати. Она не могла оставить человека без одеяла на диване, который был слишком коротким для его тела. Она предлагала ему кровать. Он отказался.
Сняв с постели одеяло, она перекинула его через руку, затем открыла дверь между ними. Сабэль прокралась в главную комнату. Фонарь облизывал светом тело Айса, растянувшегося на причудливом диване. Его шея лежала на подлокотнике, и выглядело это не очень удобно. Его икры и стопы висели на другом конце короткого сиденья. Сабэль снова пожалела о своем согласии на единственную кровать в комнате.
— Что это?
Он смотрел на нее зелеными глазами. Даже в тени она ощущала жар его взгляда. Желание сжигало его тело. Невозможно пропустить значительную выпуклость между его ногами. Каждый нерв в ее теле отвечал гудением, свистом, требованием. Она подавила их.
— Я подумала, что тебе может быть холодно.
Она раскинула одеяло на нем, делая все возможное, чтобы укрыть его ноги, хотя большая часть его туловища осталась непокрытой.
Он уставился на одеяло и снова посмотрел на нее.
— Оно с твоей кровати. Забери его.
— У меня есть еще одно одеяло, — солгала она. — Мне будет тепло.
— Возьми. У меня есть огонь для тепла.
Она покачала головой.
— Я проверю брата, а потом лягу спать.
— Ты подумала, что написать в Дневнике Апокалипсиса?
— Да. Я знаю, что это рискованно, но…
Она нерешительно прикусила губу.
— Надеюсь, скоро.
Он скрестил руки на широченной груди.
— Это разумно?
— Я не могу ничего не делать и смотреть, как умирает мой брат, когда у меня есть сила книги. Остается надеяться, что это не убьет нас обоих в процессе, — Сабэль пожала плечами.
— Если мы обнаружим, что Матиас не может отслеживать Дневник, когда его используют, то я буду сожалеть, что не попробовала его силу. Кроме того, я знаю правила Дневника. Все, что я пишу, не должно быть мощнее моей магии и это должно быть самое глубокое желание моего сердца.
— Ты сильная. То, как ты поддерживаешь брата, доказывает, что он является приоритетом для твоего сердца. У тебя не будет проблем.
То есть Айс не был ее приоритетом. Это не должно её волновать. Это просто факт.
— Семья важна для меня, — защищалась она.
Он поднял черную бровь.
— Конечно.
— Ты не можешь заставить меня чувствовать себя виноватой за любовь к брату.
— Конечно, нет.
Он вызывающе взглянул на нее.
— Я просто озадачен тем, что, кажется, у тебя нет места в сердце для другого.
— Есть, — горячо запротестовала она.
— Тогда твой отказ ответить на Клятву только для меня. Сколько Клятв ты получала, Сабэль? Сколько отвергла?
Он намекал, что ей нравилось играть с магами?
— Нисколько. Я бы никогда специально…
Она покачала головой.
— Сначала ты выставил меня в роли глупой белокурой стервы. Теперь бессердечной суки. Я не могу представить, почему ты воззвал ко мне, если так плохо обо мне думаешь.
— Инстинкты в сторону, я тоже не уверен. Ошибся, неважно.
Его слова были целенаправленными колючками. Скорее всего, он пытался причинить ей боль. Но, даже зная это, ему ничто не помешало произнести их.