Выбрать главу

Стул Брэма во главе стола пустовал.

Осознание того, что он, возможно, больше никогда не сядет туда, обрушилось на нее, как удар в живот. Она опустила вилку и посмотрела на тарелку, очертания которой теперь расплывались сквозь слезы.

— Сабэль.

Саймон Нортам, герцог Харстгров, медленно подошел к столу.

До образования Братства Судного Дня Брэм и Герцог не знали друг друга, но, несмотря на свой высокий титул, он был солидным членом группы с первого дня.

Она воспользовалась моментом, чтобы проглотить слезы, а потом подняла глаза. Из-за ее принадлежности к семье Рионов, все ждали, что она подаст пример, отбросит страх и двинется дальше. Брэм, скорее всего, потребовал бы этого. Ради брата она оставалась сильной.

— Я в порядке.

Герцог кивнул, его темные волосы выглядели непривычно лохматыми, когда он поставил тарелку на стол и опустился в кресло Брэма. Сабэль проглотила желание подпрыгнуть и напасть на него. Он не мог занять место брата!

— Ты хочешь сидеть здесь сама или могу я? — тихо спросил он.

Ветер злости оставил ее паруса. Она глубоко вздохнула, здравый смысл вернулся. Группе нужен лидер, и Герцог, занимающий кресло Брэма, сигнализировал, что готов принять эту работу.

— Ты. Я не воин и буду занята делами Брэма в Совете.

Он бросил на нее сочувственный взгляд, молчаливое обещание поддержки, затем посмотрел на присутствующих за столом. Это к лучшему. Матиас ослаблен, но не побежден. Братство Судного Дня должно держаться вместе и оставаться сильным.

Герцог открыл рот, чтобы заговорить, когда последний из воинов сел прямо напротив нее.

Айс.

Сабэль почувствовала, как её буравит взгляд зеленых глаз. О Боже.

Несмотря на то, что он был грозным и, как говорили, безумным, с тех пор, как стал членом Братства Судного Дня, Айс улучшил поведение, во всяком случае, рядом с ней. Трудолюбивый. Уравновешанный… в основном. Но постоянное пристальное внимание и откровенная потребность на его лице завязывали ее живот в узел. Он был загадкой, которую она вынуждена решить.

Его жестокое выражение заставило ее задуматься, о чем он помышляет. Как ни странно, он был одним из немногих людей, чьи мысли Сабэль не могла читать. Она попыталась. Ничего. Интерес, что же было в его голове, сводил ее с ума. Один раз Айс обнял ее, чтобы исцелить раненую подругу Сидни, Аквариус, и это было ошеломляюще. Воспламеняюще.

Запретно.

Она не только родилась в привилегированном классе магического мира, она была среди элиты, самой близкой ветвью к королевской семье. Рионы были потомками Мерлина, величайшего волшебника всех времен. В то время как Айс… ну, Рикарды были не только Лишенными, но их не любили и не доверяли, а Айсу больше всего. Как будто это недостаточно усложнило их влечение друг к другу, еще и Брэм безгранично ненавидел его.

Между ней и Айсом ничего невозможно.

— Что-то не так? — спросил Лукан, обернув теплые пальцы вокруг ее холодных.

Вилка Айса стукнулась о тарелку, его рот крепко сжат. Ей не нужно было читать его мысли, чтобы почувствовать неприязнь. Эмоция отражалась на его лице, когда он смотрел на руку Сабэль в ладони Лукана. У женщины перехватило дыхание, и ее первым порывом было вырваться. Она попыталась. Ничего хорошего не может выйти от усиления притяжения между ней и человеком, с которым она никогда не могла быть. Лучше пусть он поверит, что ее внимание предназначено другому.

Она схватила Лукана за руку, почувствовав силу и твердость.

— Я в порядке.

Сабэль с самого начала поняла, что все за столом смотрят на нее, и покраснела.

— Правда. Кушайте.

Неприятное молчание царило долгую минуту. В основном всегда Брэм вел разговор. Тишина теперь только напомнила ей, что брат не проживет достаточно, чтобы заговорить снова.

Внезапно Герцог прочистил горло и обратился к группе.

— Никто не может заменить Брэма, но кто-то должен руководить нами, пока он восстанавливается. Кто-нибудь еще хочет эту роль?

Маррок покачал головой.

— Я не знаю волшебников и не знаю, как им помочь. Я не владею дипломатичностью Брэма. Те, кто препятствует нашему делу, почувствовали бы только взмах моего клинка, если бы была моя воля.

— Поэтому ты воин, а не политик.

Оливия, его американская подруга, улыбнулась.

Их любовь, как всегда, погрузила их в свой собственный мир.