Им овладела безнадежная ярость, которая не охватывала его в течение двух столетий. Скорее всего своим рассказом о прошлом, вместо того чтобы убедить Сабэль в искренности, он добьется противоположного, и она откажется от него сразу же. Тот факт, что он был бессилен остановить возлюбленную, которая должна оставить его ради другого, ранил его так же глубоко, как убийство Гайлин.
В конце холодного коридора он распахнул маленькую дверь и толкнул Сабэль внутрь. Айс точно знал, что она увидит: почти пустой гардероб, стопку из двух разных одеял и грязную изношенную подушку, выцветшую красную ленточку, привязанную к выступу стены пещеры.
Горло сжалось от спазма, мужчина сглотнул, готовясь забить гвозди в собственный гроб.
- Мой отец верил, что все женщины, если они не используются для удовольствия или рождения сыновей, бесполезны. Когда мать родила меня, в клане Рикардов был большой праздник. Три года спустя на свет появилась Гайлин.
Сабэль побледнела.
- Три года?
Да, она была потрясена этим, ведь обычно разница между братьями и сестрами в семьях магов измерялась десятилетиями или столетиями. Время для зачатия у ведьм случалось не часто, если только...
- Это должно рассказать тебе кое-что о частоте, с которой мой отец спал с матерью.
- Постоянно?
Айс видел, что Сабэль реагирует точно так, как он предполагал. Такое поведение одновременно радовало и расстраивало его. Он точно знал, как она отнесется к остальной части истории.
- Ну да. Когда Гайлин родилась, отец расстроился, ведь девочки бесполезны. В его глазах она была лишь очередной нахлебницей, ведь она никогда не добавит богатства и не защитит жилище. Никогда не продвинет семью в политике и не выйдет замуж достаточно удачно, чтобы отметить нас каким-либо особым образом. В тот день, когда она родилась, он попытался убить ее.
Сабэль ахнула, и Айс увидел, как по ее лицу растекается ужас. Но он не закончил.
- Мать убедила его в обратном, у него были большие надежды быстро получить еще одного сына от нее, это заставило его сделать ее счастливой. Он позволил ей сохранить девочку, понимая, что каждый свободный момент будет занят зачатием второго сына. Но девочке не был обеспечен комфорт. Еда для нее была, только если оставались объедки.
Черт, теперь Сабэль смотрела на него со смесью жалости и ужаса, и этого было достаточно для Айса, чтобы не пробить кулаком ближайшую стену или не разрушить проклятый бетон, в которой он давно заключил свои слезы.
- Это... комната Гайлин?
Айс кивнул.
- Я отдавал ей свои одеяла. Их у нее не было. Часто делился пищей. Я пытался защитить ее от отцовских криков и наказаний. Хоть я и говорил ему, будто сделал все это, чтобы стать более сильным волшебником, он знал, что я лгал. Он смеялся надо мной и говорил, что ни у одного достойного воина нет такого мягкого сердца. Как-то он заявил, что это погубит меня, и решил излечить от подобного.
- Боже, она же была ребенком. Ты просто защищал ее. Как он мог быть таким жестоким к своей плоти и крови?
Айс пожал плечами.
- Мой отец был плохим человеком. Они с мамой много лет пытались завести еще одного сына, но, родив двоих детей одного за другим, мама не смогла забеременеть снова так быстро, как ему хотелось. Наконец, она зачала, когда мне было двадцать, а Гайлин семнадцать. Вскоре после этого мать и младший брат умерли. Единственная причина, по которой отец позволял Гайлин остаться в доме, ушла в мир мертвых.
- Что он сделал?
На лице Сабэль было написано, что она не уверена, хочет ли знать ответ, и Айс не мог винить ее за это.
- Отец поддерживал мою дружбу с Брэмом и другими, связанными с Советом. Однажды он приказал мне уйти из дома.
Айс отчетливо запомнил ощущение дурного предчувствия и бесповоротности происходящего. Он испробовал все возможные ухищрения, чтобы не покидать Гайлин.
- Отец обещал мне, что позволит сестре остаться до тех пор, пока я развиваю дружеские отношения, которые могли бы вернуть нам славу, бывшую у Рикардов до того, как социальный порядок лишил нас титулов, богатства и земель. Ради нее я дружил со многими, связанными с Советом, но мне искренне понравился твой брат. Я видел, что его стремление однажды управлять Советом было продиктовано очень четким видением того, как нужно руководить магическим миром, поэтому завидовал, но поддерживал его. Я в него верил!
- Когда в тот день я вернулся домой, Гайлин нигде не было.
- Твой отец позволил Матиасу убить ее?
- Он продал Гайлин Матиасу и сказал ублюдку, что ему все равно, что с ней станет.
- И ей было семнадцать?
Лицо Сабэль стало белее белого, извращенное удовлетворение заполнило Айса.
- Да. Матиас сказал мне, что ее крики, когда он брал ее девственность, были восхитительными, но она стала, к сожалению, плаксивой, и это заставило его отдать ее Анарки, которые быстро использовали ее. У Матиаса был один из приспешников, который в конце концов выбросил ее тело на пляж. Там я ее и нашел.
До сих пор Айс помнил всепоглощающее горе от того, что нашел мертвым единственного человека, которого так сильно любил и которого так жестоко убили. Ярость, опустошение, чувство потери...
- И поэтому ты напал на прибежище Матиаса и попытался убить как можно больше Анарки в отместку?
- Да.
- Это заставило всех поверить, что ты сошел с ума. Затем ты попытался использовать связь с Брэмом, чтобы занять место в Совете и получить возможность как-то наказать Матиаса?
- Да.
- И когда мой брат отказался, ты почувствовал, что он предал вашу дружбу, потому что знал, как важна для тебя Гайлин?
Айс сжал кулаки.
- Да.
- Ох, Айс.
Она выглядела так, будто он только что разбил ее сердце. Ему не нужна была ее жалость. Он хотел, чтобы она поняла его в тот момент, когда следующие его слова могут стать для нее ударом. И, возможно, слишком надеялся на ее осознание того, что он никогда не будет лгать ей или использовать.
- Что ты сказал своему отцу? - прошептала она.
- Ничего. Я просто его убил.
Глава 13
Внезапно Сабэль отчетливо поняла, почему все верили, что Айс сумасшедший: он потребовал от Брэма место в Совете за счет их дружбы, напал на Матиаса в его собственном логове и убил сотню Анарки в одиночку, прикончил собственного отца – и все это в возрасте двадцати лет. Сопоставив все с тем фактом, что он с тех пор изолировал себя, пришел из семьи, которую многие считали семьей низшего уровня, и жил в пещере, она осознала, что Айс создал идеальную картину изгоя.
Его скорбь по Гайлин была подлинной. Сабэль могла не знать многого об Айсе, но не сомневалась в страдании на его лице. Абсолютная неподвижность и сильно сжатые челюсти сказали, что он ждет ее осуждения. Сабэль не хотела причинять боль Айсу больше, чем он уже испытал.
Но нельзя было отмахнуться от двух фактов: Айс поклялся отомстить брату, и магический мир выиграл бы, если бы она стала парой другого.
– Скажи что-нибудь.
Его сдавленное требование заставило ее сердце сжаться.
– Мне жаль, Айс. То, как ты потерял Гайлин, это так ужасно. Ни один брат с такой любовью, как у тебя, не должен терпеть такие пытки.
– Ты слышала меня? Я убил своего отца.
– Я аплодирую тебе за это. Надеюсь, это было долго и мучительно. Это наименьшее, что он заслужил.
Он выдохнул явно облегченно.
– Я мог убить его тысячу раз, и этого никогда не было бы достаточно для наказания за смерть Гайлин.
– Ты отомстил отцу, почти преуспел в отношении Матиаса. А что насчет моего брата? Это незаконченное дело?
– Сабэль...
Айс покачал головой.
– Когда я обнаружил тело Гайлин, я был за гранью ярости и утешения. Я хотел навредить всем, кто приложил руку к ее смерти. Убив отца, я потребовал, чтобы твой брат помог мне. Но я быстро понял, что он не поставил бы мою боль выше своих амбиций и не помог бы отомстить за сестру. Я угрожал ему. Он верил, что я сошел с ума. Мы перестали общаться.
Айс покачал головой.
– Пока он не вызвал меня с обещанием, что Братство призвано покончить с Матиасом, я не разговаривал с ним, поэтому уверен, что он до сих пор помнит только мои угрозы. Но время помогло мне увидеть, что я попросил слишком много от Брэма.
Айс схватил ее за руки, его лицо светилось честностью.
– Я клянусь тебе, что никогда не воспользуюсь тобой, чтобы навредить твоему брату. Никогда.
Сабэль глубоко вздохнула. Возможно, Айс говорил правду. Серьезное выражение его лица вызывало в ней желание довериться ему. У нее перехватило дыхание и затрепетало сердце. Но брат предупреждал ее сто раз, обучая методами Совета, которые не поколеблют ее эмоции. Айс затрагивал все, что у нее было, и было чертовски трудно не реагировать.
Но теперь она должна взглянуть фактам в лицо: Брэм вел себя как мудак после того, как вышел из-под заклинания черного облака, но он говорил правду о прошлом. Айс когда-то надеялся, что Брэм познает боль от потери сестры. Только его решимость отомстить ослабла.
Ее впечатлило не то, как она увидела, как Айс спорит с братом, а то, что она стала свидетелем резни Анарки в доме МакКинета. Айс убивал приспешников Матиаса и наслаждался этим. Он убил своего собственного отца. Брэм был незаконченным делом. Возможно, он ждет своего часа?
Несмотря на его милую речь, эта возможность бросала тень на все его действия: его собственнические нрав, его жертву для безопасности, когда Анарки напали на дом МакКинета, сама Клятва. Сабэль верила, что Айс никогда не убьет ни в чем не повинных людей или не смирится с таким поведением, поэтому было логично, что его соблазнение и Клятва могли быть его средством разделить ее и Брэма.
Логично... хотя интуиция говорила ей, что Айс так не делает.
Но как она могла по-настоящему узнать? Ее голова и сердце были в состоянии войны.
– Спасибо за это, – наконец сказала она, осторожно потянув руки.