Бен всегда был неравнодушен к азартным играм. Автоматы в пабе, ставки на спорт. Поначалу было классно, потому что он часто выигрывал, и временами по-крупному. И когда это случалось, он не жадничал. Когда им было под тридцать, на два косаря с футбольных ставок они устроили роскошный уик-энд в Копенгагене. Конечно, выигрыши запоминались лучше. Раз или два они поссорились, скорее даже просто повздорили, когда ей показалось, что Бена слишком заносит. Такое бывало, когда он проигрывался: он ходил надутым по нескольку дней, а потом Джо узнавала, что он опять поставил в попытке отыграться. Она этого не понимала – уж больно это смахивало на отчаяние. А когда она обнаружила у него на телефоне приложение для ставок, то стукнула кулаком по столу и потребовала, чтобы Бен его удалил. Бен послушался, но Джо подозревала, что вскоре он поставил приложение обратно. Когда они решили съезжаться и сняли свою первую квартиру, условием было, что Бен окончательно завяжет с азартными играми. На работе тогда еле успевали переводить дух, поэтому острых ощущений хватало с избытком.
Обнаружив, что Бен опустошил их счет, Джо несколько дней внимательно наблюдала за ним – и ничего обнадеживающего не видела. Он выглядел изможденным и на работе просто отбывал номер. Она заглянула к нему в телефон и нашла в истории поиска запросы о краткосрочных займах. Джо почти дозрела поговорить с ним начистоту, но что-то ее останавливало. Она поняла, что боится. Не реакции Бена, а того, что эта реакция будет означать. Если он и вправду все потерял, это конец. Назад пути нет. Джо ему не поможет, потому что он сам не в состоянии себе помочь. Ее охватывало то бешенство, то тоска, то отчаяние.
Однажды вечером она встречалась с подругой и выпила больше обычного. Когда она вернулась домой, Бен спал. Впервые за несколько недель Джо видела его спокойным: лоб разгладился, дыхание было медленным и ровным. Он казался прежним, и ее тело взяло верх. Она разбудила его, и они молча занялись любовью. Может, виноват был алкоголь; а может, в глубине души она знала, что этот раз будет последним. После, когда она уже собиралась произнести то, на что никак не решалась, он не выдержал и признался. Он сказал, что сделал нечто ужасное, но они с этим справятся. Джо понимала, что не справятся, но не перебивала. Вполуха она слушала, как он оправдывается, описывает никому не нужные подробности: свои первые взлеты и падения на бирже. Конец истории ей был известен.
На следующий же день она собрала вещи и съехала с квартиры. Первую ночь перекантовалась в дешевой гостинице, потом нашла в интернете жилье на другом конце города. Джо могла бы вышвырнуть Бена из квартиры, и он бы ушел, но она понимала, что не потянет аренду одна, а мысль о том, чтобы остаться связанной с Беном какими-то финансовыми делами, была невыносима.
С тех пор прошло пять месяцев. Бен держал дистанцию, о которой она просила. По крайней мере, первые несколько дней. Работа казалась параллельным фантастическим миром, где словно бы ничего не случилось. Они даже смеялись и пили вместе чай в столовой, но Джо следила, чтобы они не оставались один на один подолгу. По взглядам, которые украдкой бросал на нее Бен, она видела, что тот что-то затевает и в редкие моменты, когда она забывает об осторожности, пристально следит за ней.
У нее оставался ключ от их старой квартиры, и где-то через неделю после ухода она забежала туда забрать пару вещей. Внутри был свинарник: от переполненного мусорного ведра воняло, и похоже, Бен все это время спал на диване. На обеденном столике лежала анкета заемщика, а в одной из дверей красовалась вмятина, по-видимому от кулака Бена. Зародившиеся было сомнения вылились в злость. Прощай, залоговый депозит.
Джо собрала оставшуюся одежду и ушла.
Вечером, когда она сидела в своей квартирке и пыталась разобраться с финансами, позвонил разъяренный Бен. Он требовал объяснить, что она делала в его квартире. Джо сразу повесила трубку, но он все звонил и звонил, пока она не отключила телефон. Слушать его скомканные послания на следующий день было не для слабых духом: от подогретой алкоголем ярости он постепенно перешел к примирительным воззваниям и жалости к себе. Вопреки голосу разума, Джо написала ему в десять утра, что ему нужна профессиональная помощь. Больше он не звонил.
После этого работать стало немного сложнее. Они всегда подшучивали над тем, что Бен старше ее по званию, но после разрыва стало совсем не смешно. Бен никогда не был злопамятным и не пытался ставить ей палки в колеса. Наоборот. Он всячески старался беречь ее от лишних нагрузок, даже если для этого приходилось перегружать других. Никто не знал, что они расстались, – по крайней мере, она на этот счет не распространялась, – и непонятно было, замечают ли коллеги перемену. Эта ситуация смущала Джо, заставляла чувствовать себя ребенком, за которым неусыпно присматривают. Если это была попытка вернуть ее расположение, то она с треском провалилась. Когда Бен предложил представить Джо к награде за расследование кражи со взломом, она решила, что пора высказаться.