Купер не ответил. Святой отец, и, не ожидая ответа гостя, продолжал:
– Это тонкая грань между мирами, отношениями, взглядами и всем, всем, всем, что существует на планете. Почему значительнейшая часть человечества не может понять самого важного? Ключ ко всем разгадкам на земле есть только один, – здесь Франческо плавно перешёл на шёпот. – Как это не пошло звучит, но это всеобъемлющая безусловная Любовь ко всему, что только видят твои глаза и слышат твои уши. Только так тонкой иглой абсолютно безболезненно ледяное делается горячим, неподъёмное становится невесомым, твой враг с необычайной лёгкостью перелепится в твоего друга, а завистник в твоего воздыхателя. Не говоря уже о том, что их нужно искренне обожать за то, что они всю жизнь помогают нам быть лучше, чем они хотят. Вы согласны со мной?
– Я, честное слово, не понимаю, чего Вы хотите от меня? – сквозь сжатые челюсти выдавил из себя Купер. – Я на проповеди с детства не хожу.
Святой Отец потрясённо посмотрел на гостя и полностью откинулся на спинку кресла-каталки:
– Да, извините, я же Вас пригласил по другому поводу. Это возраст, друг мой, не обижайтесь, прошу Вас. Ближе, как Вы предпочитаете, к делу. Так вот. Господь отправил меня к Вам, потому что он проиграл спор. Точнее, почти проиграл. Поэтому, мы с Вами должны сейчас закончить ту сделку потому что, все до единого человека, отправленные Вами на тот свет, находятся на одной стороне весов, а Вы на другой. При этом Вы оказались в самом низу, в том месте, где находится ад.
– Это чушь.
– Вы очень упрямы… Вы дорого обходитесь Господу нашему, господин Купер! Он Вас тащит в рай, а Вы подводите Его! Прошу Вас только об одном – исповедайтесь мне, раскайтесь в грехе, признайте существование Создателя нашего и причаститесь!
Эрик медленно хлопал ресницами, представляя себе эти самые весы, и молчал.
– Этого будет достаточно, господин Купер! И во всём будет Божья воля!
– Это бессмыслица, уважаемый Франческо Марти!
Святой Отец снова потрясённо посмотрел на гостя и на этот раз, откинувшись от спинки кресла-каталки, чуть наклонился вперёд.
– Иначе, я раздавлю Вас, как насекомое, ползающее под ногами! – поставил точку священник. Он отвернулся от гостя, глядя на бескрайнюю линию горизонта.
Собеседники просидели, молча около пяти минут, каждый думая о своём.
– Вы считаете, что заманили меня в ловушку, – негромко, но уверенно произнёс Купер. – Я жил как считал нужным, я независим от чужих мнений, я верил и не верил, бывал прав тысячи раз и столько же ошибался, но это только моё дело. Моё! Мне плевать, кто, на что спорит и кто выигрывает спор. А Вы, Вы – сумасшедший старик. Не более того.
Франческо посмотрел на него снизу вверх:
– Так я и думал. Но без Вас таинство не состоится. Отпустить грехи убиенным Вами и открыть им дверь в рай – моё дело. От Вас требуется только Ваше присутствие.
– Это не входит в мой распорядок на ближайшие годы. Я уверен, Отец, Вы и без меня обойдётесь.
– Нет, уж, нерадивый сын, нет! – священник внезапно вытащил из под одежды трясущейся рукой револьвер и направил дуло в лицо гостю.
– Вы с ума сошли, – прошептал себе под нос Эрик, зажмуривая глаза и ожидая выстрел.
– В Чистилище, господин Купер, в чистилище! – забубнил Франческо, одновременно стараясь удерживать мишень на мушке ствола и собрать все силы для нажатия на курок.
В этот же миг над домом сверкнула гигантская молния и со всей силы ударила в крышу, расколов её на части. Следом за ней раздался оглушительный гром. Его ударная волна, словно, докатившаяся после взрыва в небе атомной бомбы, обрушилась на стены, по которым в разные стороны паутиной пробежали трещины-стрелы невероятной длины. Дом пошатнулся, но с неимоверным трудом удержал вертикальное положение. Огромные стёкла, не выдержав напряжения несущих стен, одновременно лопнули и разлетелись на мелкие осколки во все стороны, разбиваясь в крошки о гранитные плиты пола. И как только последний осколок, беззаботно прыгая и звеня в неожиданно образовавшейся тишине, ударился о стену дальнего угла балкона, за спиной Эрика медленно и тяжело скрипнула дверь. В этом бесконечном, казалось бы, непрекращающемся скрипе было всё, что могло остановить жизнь на земле. На глазах Купера все цвета предметов померкли и обесцветились, будто на них пролили серую грязную водяную краску. Тут же исчезли запахи, а еда, стоявшая на столе, вмиг высохла и рассыпалась на мелкие крошки, словно, это было снято на киноплёнку документального фильма. Темнокожая девушка, всё это время находившаяся неподалёку, окаменела. Её красивое лицо обострилось, глаза, прикрытие веками, застыли. Купер затылком чувствовал приближение к нему чего-то ужасающего. Тяжёлые шаги монстра, вышедшего к собеседникам, остановились на расстоянии вытянутой руки. Эрик не отрывал глаз от священника, медленно опускающего оружие. Лицо падре перекосило от страха, по щекам полились слёзы и он покорно, прося о помиловании, склонил голову вниз, максимально ссутулившись.