– Ты ещё не поняла этого? – проговорил Стрельцов, взяв меня за руку без какого-либо намёка. Просто. По-дружески. – Антон влюбился в тебя, и все то, что произошло между вами в ту ночь, вовсе не является спором. Он сделал это потому, что хотел тебя. Именно тебя. Он любит тебя, черт возьми, а ты этого не понимаешь! – парень уже перешёл на крик. – Сколько я знаю Прокопова – а я знаю его с трёх лет, – он никогда не любил никого. Он был эгоистом всю свою жизнь и только всеми пользовался, пока не появилась ты!
– Что? – моё сердце ухнуло куда-то далеко. Очень далеко, а по телу пробежала сладостная истома и… облегчение? Нет! Я не могла этому верить после того, как я застукала его с этой стервой Чеховой. – Да? Так почему же он сейчас трётся с этой сучкой, а? Скажи, что он меня любит и без меня не может. Ага, конечно, Рома. И к тому же я слышала его разговор. С тобой!
– Стой, – прервал меня Стрельцов, уже схватив за руку, потому что я собиралась уйти. Сейчас же и немедленно. – Ты обещала, что дослушаешь до конца, помнишь?
– Отстань от меня! Мне больно, понимаешь? Здесь… – я указала рукой туда, где находилось человеческое сердце. Мне действительно было очень больно после его слов.
– Я знаю, но ты должна принять эту правду, Розанова. Должна!
– Ничего я не должна тебе. Отпусти, – я попыталась снова вывернуться, но парень усадил меня обратно.
Нашу сцену никто не мог наблюдать, так как мы расположились в уединенной кабинке, рассчитанной на двоих. Это поспособствовало разговору. Не хотелось лишних ушей, а теперь я поняла, что это было не более чем ошибкой.
– А теперь, насчёт Юли, – Стрельцов продолжал удерживать меня, и я сдалась. – Она больна. Психически, – это его заявление ошеломило меня.
– Что ты имеешь в виду? И вообще, какое отношение это имеет к нашему разговору? – В моём голосе послышались сомнительные нотки.
– Имеет. Потому что её отец попросил меня за ней приглядывать, а я делаю вид, что принимаю её сторону и делаю все то, что она попросит, – отрепетированная речь лилась из его уст, а мне становилось интересно. Не буду врать. – И вот сейчас она попросила меня разобраться с тобой, понимаешь?
– В каком смысле? – я подалась вперёд и внимательно уставилась в его изумрудные глаза.
– Сломать тебя как морально, так и физически, – холодно ответил брюнет. – Но я этого не сделаю, понимаешь? Ты мне очень нравишься. Ты искренняя, добрая и лёгкая. Теперь я понимаю, почему Прокопов в тебя влюбился, – его лицо затронула нежная улыбка, а на щеках появились ямочки. – Ты поможешь как мне, так и себе. Пойдешь со мной на бал и сделаешь вид, что ничего не знаешь.
– Но почему она меня так ненавидит, а? – из глаз уже полились слёзы отчаяния. Я не хотела плакать, но видимо, мои нервы не могли больше не могли выдерживать постоянного напряжения.
– Потому что Антон выбрал тебя, девушку, которая, сама того не зная, заставляет его меняться, – шепнул парень, откинувшись на спинку стула, а я продолжала жаться рядом. Уже. – А Чехова любит Прокопова и сделает все, что ей заблагорассудится. Она опасна, Лика. Прошу тебя, будь осторожна с ней.
– Хорошо. Но почему Антон вернулся к ней? Он целовал её! Я видела все собственными глазами. Ты же был там, помнишь?
– Ну, не плачь, – Стрельцов провел тыльной стороной ладони по моей щеке, заставив покраснеть ещё больше. – Этого я пока не знаю, но постараюсь узнать всё для тебя, обещаю… Это и для меня невероятная новость.
Глава 17. Столкновение двух душ.
Перед глазами проносился уже поредевший, практически спящий лес, совершенно не блещущий былой красотой минувших весенних и летних дней, за исключением, конечно, могучих темно-изумрудных елей с пушистыми ветвями и колючими иголками.
Небо все также было затянуто серыми, но уже с проблесками угольно-черного цвета, непроглядными тучами, нависающими над головой. Тёмный, мокрый асфальт говорил о том, что совсем недавно землю ополоснул приличный дождь, оставшийся мелкими каплями на открытых участках тела.
Я уже не зажмуривала глаза от быстрой езды и совершенно не пыталась одернуть Романа, чтобы тот ехал медленнее или совсем остановил мотоцикл на обочине.
Мы уже возвращались из кафе, а мою голову все не желали покидать дурные мысли.
На душе будто кошки скребли.
Противно.
Однако мне нравился этот мощный поток ветра, переплетавшийся с золотистыми, жухлыми листьями и дующий прямо в лицо. Несмотря на такую явную преграду, как шлем, я ощущала его каждой клеточкой кожи, что было невероятно приятно.
Я даже забывалась моментами от этого ощущения. Лишь моментами.
И сейчас мне казалось, что ничего не существует; нет ни боли, разъедающей сердце, словно кислотой, нет того странного и неприятного ощущения, которое не покидало мою голову ни на секунду. Нет ничего. Совершенно. Ничего.
Пусто и… мерзко, как ни крути.
Одна рука самопроизвольно потянулась к шлему, защищавшего меня от нежеланного, случайного падения, а другая, все так же крепко сжимала торс парня, сидевшего впереди.
Вдруг мне захотелось чего-то экстремального. Дура.
– Что ты там делаешь? – не оборачиваясь, бросил Стрельцов, иначе бы эта оплошность грозила нам серьезной аварией. Скорость была просто огромной, и я все думала, как нас еще не остановили местные «защитники порядка на дорогах». – Перестань ерзать. Меня это, если честно, напрягает, Лика.
– Все в порядке, – заверила я его с убедительностью и одним резким движением стянула этот «железный колпак», почувствовав на разгоряченном лице холодные капельки дождя, который усиливался с каждой новой минутой, а также мускусный запах леса и сырой земли. Волнующе. – Не беспокойся.
– Между прочим, я все вижу. А ну, надень его, – левая ладонь Ромы опустилась на мое колено, отчего я вздрогнула, словно от разряда током, едва не выронив шлем из руки.
«Ну и как он все видит, черт возьми? И что он вообще делает?»