Антон, в частности из-за поручения своей матери, посетил школу с угрюмым, даже плохим настроением и, перетащив колонки на пару с Романом, не перекидываясь с тем и словом, в спортивный зал, вышел на улицу – покурить и немного расслабиться.
– Есть зажигалка? – через пару минут, брюнет встал рядом с Прокоповым, облокачиваясь на холодную стену здания, даже не посмотрев в его сторону. – А вообще, это предлог. Поговорить надо. Серьезно.
– О чем? – блондин ухмыльнулся, но все же протянул Стрельцову то, что он просил. – Я думаю, мой хук справа тебе уже все объяснил тогда. Еще захотелось? Могу устроить.
– Я не претендую на Лику, если ты еще не понял, – Роман поджег сигарету и вернул зажигалку другу, коим он его и считал, несмотря на недавний инцидент, глубоко затягиваясь и выпуская дым изо рта. – Она нуждалась в тот момент в человеке, который её поддержит и не даст замкнуться в себе.
– И этим человеком оказался ты, да? – сделал вывод Прокопов, сосредоточив в меру сердитый взгляд на собеседнике. – Ты всегда, Стрельцов, появляешься тогда, когда меня нет рядом с девушкой, которая действительно мне нравится и даже больше чем. Помнится, с Юлей то же самое было…
– Ты никогда не любил Юлю, – прервал блондина Роман, отпрянув от стены. – Это, во-первых. А во-вторых, думай, о чем говоришь и когда говоришь, Прокопов, – лишь в одно мгновение Антон схватил друга за воротник рубашки, притягивая того к своему лицу, искаженному невероятной злостью.
– Не говори мне ничего по этому поводу, – заорал парень, толкнув брюнета в сторону. – Пусть это и так, но не смей к Розановой притрагиваться, усек? Иначе я за себя не ручаюсь…
– Пока ты тут разглагольствуешь со мной по поводу и без, – спокойно начал Стрельцов, выкинув истлевший бычок за забор, – и показываешь свою необъятную натуру, вспомни, как ты с ней поступил, как ты, мягко говоря, отшил её и, наконец, подумай о том, что она любит тебя, придурок. Ты снова теряешь свое счастье, а я прекрасно знаю тебя, друг. И вижу, как ты относишься к этой девушке, и не только я это вижу.
– Что, решил заделаться моей совестью? – съязвил блондин, взлохматив влажные волосы на голове. Подобные разговоры всегда являлись редкостью между ними, но все же случались, и Роман всегда давал нужные и ценные советы своему лучшему другу еще с младших классов, несмотря на прыткую натуру. – Думается, сейчас не лучшее время для этого. Я уже потерял то, что считал своим смыслом, и это будет лучше для неё, – отчаявшись, разоткровенничался Антон, прекрасно понимая всю соль ситуации.
– Ты так думаешь? – и, как по сценарию, пошел мелкий дождь и подул холодный октябрьский ветер.
– Слушай, я знаю, что Юля больна, и не хочу подвергать Лику риску, в ожидании того, что Чехова что-нибудь натворит, и ей за это ничего не будет, а я до конца жизни не смогу смириться с подобным исходом событий, – неожиданно для Стрельцова выдал Антон, затягиваясь уже второй по счету сигаретой. – Так что, повторяю, для неё так будет лучше. Без меня. Парня, за которым шлейфом тянутся проблемы и сплошные опасности.
– Откуда ты знаешь? – брюнет резко развернулся, постепенно осмысливая сказанные секундой назад слова своего собеседника. – Не думал, что это еще кому-нибудь известно.
– Мой отец – её лечащий врач, и я это узнал всего полторы недели назад. От него же, – довольно серьёзно ответил Прокопов, направляясь в сторону главного входа гимназии. – У Чеховой симптомы шизофрении, которые выявили совсем недавно. Если бы я знал, то никогда не связался бы с ней и не втянул бы во всё это Алику, чертов идиот…
– Успокойся, – Роман похлопал друга по плечу, тем самым останавливая его на половине пути. – Юлию через три месяца отправят за границу, на лечение, а в течение этого времени я к ней приставлен. Её родители попросили меня за ней следить и стараться не нервировать ее, об этом я уже успел сказать Лике, тем самым предупредив, чтобы та старалась избегать её.
– Что? – теперь недоумевал Антон. Это изречение явно для него было неожиданностью. – Ты разговаривал на эту тему с Ликой? Совсем умом тронулся? Она же…
– Об этом я и хотел с тобой поговорить, а ты начал на меня гнать по поводу и без,– диалог плавно перетекал в официоз, в каком-то плане. Проблема была действительно глобальной. – Поговори с ней и объясни ситуацию, иначе ты ее потеряешь. Навсегда, – это слово заставило блондина задуматься. Но он очень дорожил этой девушкой и не мог подвергать её непрошеной опасности, поэтому действовал совершенно наоборот.
– Нет, – заявил Прокопов, затушив сигарету и выкинув ту в урну. – Если я скажу, ей будет еще больнее, а этого я терпеть не намерен. У меня есть план, которого я буду придерживаться вплоть до Нового Года, и если действительно правда то, что ты сейчас сказал, я буду умолять её простить меня и только потом всё объясню. В Новогоднюю ночь. Не раньше.
– Ты совсем спятил, Прокопов, – констатировал факт Роман, совершенно не одобряя подобные действия. – План действительно хорош. Но ты не исключаешь тот факт, что она может встретить за это время другого парня? – об этом блондин не подумал, но все равно ставил на кон все, что имел. И пусть он проиграет, но зато будет знать, что девушке, которую он действительно любит, ничего не угрожает.
– Кто не рискует, тот не пьет шампанского, – ответил парень, заходя в огромное здание. – А если это случится, значит, не судьба, – в его надломленном голосе чувствовалась какая-то нереальная горечь. – И я знаю, что ты сегодня ведешь Лику на бал, постарайся не упускать её из виду. И… береги её…
***
Платье уже висело на вешалке, призывая себя немедленно одеть, отчего я улыбнулась, рассматривая ту красоту, которую я вчера купила. Белоснежный подол струился легкой, шифоновой волной до самого пола, а черный лиф выглядел более чем привлекательным.
До мероприятия оставалось около четырех часов, поэтому наспех одевшись в джинсы и безразмерную толстовку, я уже выпрыгивала из квартиры и садилась в личный автомобиль, в целях посетить парикмахерскую и маникюрный зал, так как благодаря Машкиной опрометчивости, мы так и не успели вчера этого сделать.