— Спи, восстановление идет быстрее, когда человек спит.
— Ладно, попробую. — Опять укладываю голову к нему на колени и закрываю глаза.
Сон не идет, но и вставать не хочется. Не хочется даже шевелиться, кажется, любое движение разрушит хрупкий и ненадежный покой. На плече, как одеяло лежит тяжелая рука Эстегона. Мне нравится ее довлеющая тяжесть, она словно символ защиты и уверенности в том, что все будет хорошо. Если бы его не было сейчас со мной, я бы сошла с ума. Точно.
— Эстегон. — Шепчу я еле слышно, не поворачивая головы и не шевелясь.
— Да, Лера.
Он услышал. Я знала, что он услышит. Улыбаюсь сама себе, как напроказивший школьник.
— Скажи, я тебе нравлюсь?
Минутное затишье и слышу его голос.
— Да, ты мне очень нравишься, Лера.
— Даже такая страшная как сейчас?
— Даже такая страшная, ты все равно самая красивая.
Чувствую, улыбается, и мои губы, уже почти нормальные тоже растягиваются в улыбке. Мне необходимы сейчас эти слова, именно сейчас, когда я грязная, избитая, искусанная в провонявшей потом рубахе лежу на гнилой соломе в тюрьме у злобных чудовищ. Повторяю сама себе, как заклинание, я все равно самая красивая.
Ты самая красивая дура.
Господи, ну как же без него-то. Варга вставил свои пять копеек.
Мало тебе сына истмари, ты теперь хочешь соблазнить и сына человеческого. Прекрати свои штучки. Когда-нибудь один из них прирежет тебя, чтобы не мучиться и будет абсолютно прав.
Не-е-ет. — Дразню я его. — Они меня не прирежут, они меня любят.
И сама верю своим словам. От полного физического истощения становлюсь сентиментальной и доверчивой. Хочется крепкой защиты от любых невзгод, широкой спины за которой маленькая испуганная девочка могла бы укрыться.
Дура ты, Лерка, не слушаешь меня. Не понимаешь — если спины две, то как бы широки и надежны они не были, все равно, это не два щита, а одна большая дыра между ними, в которую ты рано или поздно провалишься.
Ну что ты все каркаешь. Делаешь из меня какого-то змея- искусителя. Не хочу я с тобой сейчас спорить. Хочу, чтобы мужчина на чьих коленях я лежу, меня любил, и все. Что в этом плохого? Без этого чувства холодно и страшно, а мне нужен покой и уверенность. Так что не волнуйся, никого я совращать не собираюсь. Не до баловства мне теперь.
Демон заткнулся, но чувствую, не поверил мне ни на грош. Может и правильно, я уже сама перестала себя понимать, а он ведь живет в моей голове.
Глава 29. Нора
Просыпаюсь в очередной раз от жуткого холода, зубы выбивают барабанную дробь, того и гляди язык себе откушу. Нет, лежать уже невозможно, понимаю, что покою приходит конец и надо подниматься, все равно уже не заснуть. От земляного пола прет сыростью и холодом.
— Что с тобой, тебе нехорошо? — Эстегон почувствовал мою возню.
— Замерзла. — Поднимаюсь и сажусь на корточки рядом.
Сижу, сжавшись и нахохлившись, как воробей в морозный зимний день. Прижимаюсь к гранду, но толку мало, только железо звякает. Может быть, если снять броню и прижаться друг к другу, было бы теплее, но я не решаюсь. Поди, знай, какие тут твари ползают. Укусит жучок какой- нибудь, и в сравнении с этим, холод покажется милым недоразумением.
Эстегон обнял меня за плечи и прижал к себе, под его рукой стало чуть-чуть теплее.
— Как д-д-д-д думаешь, д-д-д долго нас д-д-д здесь продержат? — Мои слова перемешиваются со стуком зубов. Наверное, дело не только в холоде, тут еще и нервишки подсобили, но смысл гранд уловил.
— Трудно сказать, если я правильно понял, они собираются созвать что-то типа совета двух племен, тогда потребуется время. Может недели две, а может и больше.
Я в шоке. Две недели в этом подвале. Да я с ума сойду.
— Ты не пугайся так, нам здесь скучать не дадут, ты же видела какие они мастаки на развлечения.
Чувствую, что он подтрунивает надо мной, но все равно появляется жуткое ощущение безнадеги.
— Я к столбу больше не пойду, пусть убивают на месте. — От одного воспоминания меня передернуло.
Гранд прижимает меня крепче.
— Вам не угодить, девушка, то на скуку жалуетесь, то на развлечения. Вы уж определитесь как-то.
Шутки шутками, а выбор действительно небогат.
— Лучше здесь поскучаем, ну их на фиг с ихним весельем. — Бормочу себе под нос и тыкаюсь лицом в бок Эстегона. Надо абстрагироваться от всего, закрыться, подумать о чем нибудь хорошем, стараюсь убедить себя. Как там учат гуру йоги, представить картину лучшего момента своей жизни и погрузиться в нее. Пытаюсь вспомнить что-нибудь из детства, спокойное и умиротворяющее, но в голову лезет всякая хрень. То, как я разбила дедову чашку и пряталась весь день на чердаке, то, как дралась с соседскими мальчишками, и они порвали новое платье.
— Не думай о плохом, Лера. — Гранд склоняет надо мной свое картинно-красивое лицо. — Все будет хорошо. Верь мне, у меня счастливая звезда.
Скептически хмыкаю в ответ.
— Это у тебя-то. Не ты ли, «счастливчик», недавно потерял все, что имел, из гранда, в одночасье, превратившись в изгоя.
Эстегона моя резкость ничуть не смутила, он продолжает излучать бесподобный оптимизм.
— Подумаешь, зато тебя встретил.
Удивленно поднимаю голову и встречаю задумчивый взгляд его глубоких, карих глаз.
— Шутишь? Не совсем равноценная замена. — Пытаюсь быть ироничной, но дурацкий девичий смешок выдает меня.
— Согласен. Ты стоишь дороже всех королевств вместе взятых. — Эстегон улыбается, но голос его звучит абсолютно серьезно.
Прыскаю от смеха и отвечаю, прямо как в детстве.
— Ты ври, да не завирайся. — Все-таки лесть — великая сила, может делать из нас мягких и податливых дурачков.
Эстегон продолжает давить на меня взглядом, сверху вниз, глаза в глаза. Его лицо склоняется все ближе.
— Я не шучу, Лера. Ты мне дороже…
Его прерывает громкая возня за дверью, и затем грохот падения тяжелого тела.
— Что это? — С тревогой смотрю на дверь.
Послышалось железное лязганье ключа в замке, и дубовая створка распахнулась.
На пороге стоял Рой. Его грудь высоко вздымалась, из клыкастой пасти вырывалось тяжелое дыхание.
— Рой? — Пребываю в каком-то ступоре, не осознавая, что делать дальше.
Истар смотрит на нас, и в его маленьких глазках пляшут искорки смеха. Видимо, застывшие в немом вопросе, мы действительно выглядим комично.
— Вижу, вам здесь понравилось, и уходить вы не собираетесь.
— Рой! — Наконец-то до меня доходит. Я вскакиваю, но ноги затекли от долгого сидения и не слушаются. Валюсь на пол, и только мохнатые лапы с огромными когтями спасают меня от еще одной шишки на лбу.
— Рой, ты пришел за мной! — Тыкаюсь в густую седую шерсть.
Он подхватывает меня на руки, словно пушинку и оборачивается к гранду.
— Пошли, время не ждет.
Выходим из камеры, и из-за плеча Роя вижу черную мохнатую тушу, валяющуюся на полу. Связанные руки и ноги охранника говорят о том, что он жив. Значит, мой спаситель не сжигает мосты. Почему? Про себя отмечаю, что рассуждаю слишком уж расчетливо для такой минуты.
Молодец! — Моя внимательность получает неожиданную похвалу. — Мне нравится, когда ты такая. Все видишь, все оцениваешь.
Варга не скупится на комплименты.
Что случилось с моим ворчливым демоном, я не ослышалась, ты меня хвалишь?
Почему бы и не похвалить, если ты этого заслуживаешь. — Голос Варга в моей голове растекается от самодовольства.
Чем же я заслужила высочайшую милость.
Демон не обращает внимание на мой сарказм.
Концентрация, наблюдательность и трезвая оценка, вот что поможет тебе выжить и быть самостоятельной фигурой, а не пешкой в чужой игре.
Опять ты со своими нравоучениями. Отстань. Пока я даже не пешка, я ноша в чужих руках и мне нравится в этих мохнатых лапах. — Прижимаюсь еще плотнее к теплой груди.
Рано я тебя похвалил, правильные выводы ты еще не способна делать.
Отвали. — Мне совершенно не хочется сейчас дискутировать со своей головной болью.