— Да! — Никогда я еще так не отдавалась. Как животное, с безумной жаждой, не контролируя себя, ведомая лишь одним инстинктом.
— Так ты хотела! — Горячие руки вновь насаживают меня на возбужденную плоть.
— Да! — Изгибаюсь ему навстречу. Я в полной прострации, ощущаю себя просто кошкой, задравшей хвост, и это доводит меня до настоящего исступления. Хочу пасть еще ниже, до самого дна, жажду чего-то дикого и постыдного. Оргазмы накатываются малиново-розовыми волнами, проникающей радиацией похоти и возбуждения. Я где-то далеко-далеко, за гранью реальности, сжав зубы, как зомби двигаю бедрами навстречу пронизывающим меня ударам. Я просто кошка, которая хочет, чтобы ее оттрахали.
Глава 32. Безжалостный огонь
Лежу на спине, раскинув руки, и нет никаких сил. Мокрые пряди лезут в рот, но нет даже желания поднять руку, и убрать волосы. Болит каждая клеточка моего тела, но это странная, приятная боль, как и воспоминание. Стыдно, противно и ужасно сладко. Именно это пошлое слово лучше всего подходит. Сладко.
Ну и что, — пытаюсь хоть как-то оправдать свое помешательство, — могу я хоть раз в жизни почувствовать себя просто сучкой.
Два. — Тихо, без обычного ехидного напора появился Варга. — Два раза.
Не дави, ладно. Я ничего ему не обещала. — Удивительно, но абсолютно не чувствую никакой вины. Рой, мой милый Рой. Я обожаю его, пошла бы за ним в огонь и в воду, но точно знаю, что не влюблена, и в Эсти тоже не влюблена. Хотя секс был упоительный. Странно. Что вообще люди вкладывают в это магическое слово любовь, мне много раз его говорили, и даже сама как-то произнесла по глупости малолетней, но понятия не имею, что же это значит. Они оба мне нравятся и мне хорошо с ними. По-разному, но хорошо с обоими, во всех смыслах, и по жизни, и в сексе. Нет, я все же настоящая сука. Может, заведем шведскую семью. Я даже улыбнулась, представив нас троих в одной постели и Роя в его боевом виде. Интересно, какие у нас бы родились дети?
Ты, видать, совсем умом тронулась. — Демон был скорее озабочен, чем раздражен. — Ты бы их спросила сначала, собираются ли они тебя хоть с кем — нибудь делить.
Ну, не начинай. — Кривлюсь, как от зубной боли. — Мы взрослые люди, подумаешь, дали друг другу то, чего хотели — после этого, что сразу в ЗАГС. Времена сейчас не те.
Где не те времена? — У него даже жалость в голосе появилась. — Здесь-то как раз времена еще те самые. Лера, каждый поступок имеет свою цену, и иногда она бывает слишком высока.
Вот, ты о чем сейчас? Я что-то плохо соображаю. — Начинаю злиться. — Давай, ты свои нотации оставишь на потом. Может быть, будет для этого более подходящее время.
Неожиданно пугая, надо мной нависает лицо, солнце слепит, и я вижу лишь контур, не различая никаких черт, только спиральки длинных кудрявых волос.
Эсти, узнаю и успокаиваюсь. Вот неугомонный. Не-е-е, я пас, о сексе даже слышать не хочу, разодрал мне все нутро, «изувер».
Ласково провожу пальцами по его лицу.
— Даже не думай.
Он довольно улыбается.
— Я не об этом.
Вот и слава богу. — Насторожившееся было тело расслабляется.
Лицо гранда склоняется еще ниже, я уже различаю его шевелящиеся губы.
— Лера, я люблю тебя. Выходи за меня замуж.
Вот это да! Убил просто! Я в шоке. Ну, зачем, Эсти, ну зачем все портить, шепчу я про себя. Что ему ответить?
Внимательные карие глаза впились в мое лицо, они ждут ответа.
А паразит — то мой как в воду глядел. Опять прав оказался. — Вспоминаю увещевания Варга. — Вот она расплата. Что ему сказать? Мы взрослые люди, ну переспали, так ведь никто не тащит сразу под венец. Это всего лишь секс. Нет, нельзя. Проще просто плюнуть ему в лицо.
Карие глаза наблюдают за моей внутренней борьбой, и она им явно не нравится.
— Мне надо подумать, Эсти. — Невнятно бормочу я.
А что я могла сказать, оправдываюсь перед собой. Мне нужен тайм аут. Я уже начинаю понимать, если сказать ему, что я иду королю, чтобы женить его на себе, то получается — гранд Эстегон недостоин меня. Мелковат рангом, титулов не хватает. Блин, что за бред. Но он так подумает. Он обязательно так подумает, что я не хочу связывать себя с нищим изгнанником. Про любовь я вообще уже не заикаюсь. Вот ведь влипла, а как было чудесно, еще секунду назад.
— Сколько? — Смуглое лицо Эстегона мрачнеет. — Сколько ты будешь думать?
Я опять в замешательстве, действительно сколько? Сколько сказать, чтобы он не обиделся, и не пришлось завтра вновь решать этот скользкий вопрос. Уже собираюсь ответить, но вдруг в наши интимные разборки врывается грубый каркающий голос.
— Нет, ну каков, а? Все — таки трахнул эту бабенку.
Поднимаю непонимающий взгляд. О ком это он? Вижу квадратного мужика верхом на лошади, за ним с десяток всадников, а впереди, в линию несколько арбалетчиков, и острия болтов нацелены Эстегону прямо в грудь.
— Ну что, кузен, расскажи нам, какова она на вкус, стоит ли того, чего ты лишился из-за нее. — У незнакомца неприятное лицо, испорченное то ли прыщами, то ли следами оспы.
Эстегон вскакивает, и все арбалетные стволы движутся вслед за ним.
— Следи за языком, Ферран, или мне придется его укоротить.
Всадник ухмыляется, и его вздернутый нос делает его похожим на кабана.
— Ладно, не хочешь не рассказывай, я сам попробую. — Он хохочет и еще больше напоминает свинью.
— Ты перешел грань, Ферран, тебе придется умереть. Я вызываю тебя на поединок. — Эсти сделал шаг к мечу, но предупреждающая стрела тут же воткнулась у его ног.
— Нет, кузен, не получится. — Рожа «кабана» излучает чванливое самодовольство. — На поединок меня может вызвать только равный мне гранд, а ты сейчас кто? Никто, пустое место, жалкий изгой.
Он наслаждается, унижая другого. Ненавижу такую породу, эти уроды в детстве мучают кошек и собак, а вырастая, переходят на людей.
Эстегон принял оскорбление невозмутимо, лишь его взгляд медленно переместился с меча на меня, и противоречивая борьба промелькнула в его глазах. Через секунду готовое к прыжку тело расслабилось, он принял решение, на которое никогда бы не пошел, будь он один.
— Ферран, ты трус и подлец. — Эстегон вскинул голову. — Ты отказался от поединка, и эта весть ославит тебя на весь мир как труса.
— Плевать. Называй это трусостью, а я скажу, что поступаю разумно. — Взгляд всадника стал жестким. — Дай тебе меч, ты положишь здесь половину моих людей.
Он усмехнулся.
— Надо быть полным идиотом, чтобы самому вручить оружие лучшему мечу королевства. Зачем, ты и так в моих руках. Ты не гость, ты пленник, Эстегон, не заблуждайся. Твой отец заждался своего мятежного сына, а твой дядя готов заплатить за твою голову любую сумму. Ты изменник и твой вызов ничего не стоит.
О чем это он, о каком отце идет речь, его же вроде убил тот самый дядя? В моей голове зароились вопросы. Бросаю вопросительный взгляд на Эстегона.
Этот взгляд ловит «кабан» и недоверчиво хмыкает.
— Она что, ничего не знает? — Ферран удивленно и весело уставился на Эстегона. — Ах ты, ловкач, рассказывай, какие сказки ты ей напел.
— Ты влез не в свое дело, кузен. — Желваки на скулах гранда заходили ходуном. — Клянусь, убью тебя, как только доберусь до своего меча, сколько бы твоих жалких людишек между нами не стояло.
Впервые вижу у Эстегона такой ледяной взгляд, и понимаю, что мой «мальчик» может быть очень жестоким.
— Конечно, конечно убьешь. — Ферран мотнул головой и два его рыцаря соскочили с седел и бросились собирать наше оружие и одежду.
Тут до меня, наконец, дошло, что я абсолютно голая. Сижу на песке обнаженная и расхристанная под сальными взглядами двух десятков мужиков. Стало очень неуютно и холодно, несмотря на жару.
— Послушайте, не запомнила, как вас там. — Встаю рядом с Эстегоном. — Может быть, вы дадите нам одеться.
— Зачем? — «Кабан» изобразил театральное удивление. — Такая фигура, бедра, груди, пусть мои люди полюбуются. Может им даже захочется попробовать, ты же ведь не откажешь. Ты же любишь пожестче.