Предотъездная сутолока и нервозность, кажется, проникают сквозь камни и заражают все живое, даже в моей убогой келье чувствуется напряжение. Оно застыло в спертом воздухе с того самого момента, как меня разбудили, бросив на стол платье и миску овсяной каши. Короткий окрик
— Собирайся, — это все, чего я тогда удостоилась.
Поковыряв в тарелке и решив, что кашка не всякой лошади по зубам, я оделась и вот уже час сижу и жду. Темно-бордовое шерстяное платье с капюшоном, не сказать, чтобы сильно меня красило, но довольно удобное и теплое. Это сейчас намного важней, поскольку с утра в моей комнате холодно и промозгло. Нахохлившись и обняв колени, сижу на самом краешке койки, и жду, когда за мной придут. Хозяева явно не торопятся.
Наконец, заскрипел замок, и дверь распахнулась. Веронея в латах и шлеме встала в проеме, как статуя командора. Осмотрев меня критическим взглядом, она мотнула головой.
— Выходите.
Опять коридоры, двери и снова бесконечные коридоры. Но вот резко пахнуло навозом, и через мгновение мы уже выходим на площадь, запруженную всадниками. Все в седлах, ждут только команды. Ветер стих, и волчья морда, устав скалить зубы, повисла вдоль древка знамени. Во дворе тесно и жарко, воздух, кажется, пропитан жужжанием тысяч голодных оводов и мух. Огромная голова боевого жеребца вывернулась из ниоткуда и зло захрапела. Стало как-то неуютно. Поворачиваюсь к своей стражнице, а ее нет. Пока я глазела по сторонам Веронея повернув, зашагала к конюшне, где как мрачный остров в океане красных плащей возвышается громоздкая карета с четверкой лошадей в упряжке. Срываюсь следом за ней под неодобрительное фырканье косящихся на меня лошадей.
Идем вдоль дома, дабы не попасть под копыта. У самого угла вдруг распахивается дверь, и на нас буквально вываливаются два стражника, за ними еще двое волокут какого-то человека.
— Эсти? — Непроизвольно вырывается у меня, как только я узнаю хорошо знакомые черные кудри.
На нем уже нет его щегольской брони, только серое рубище. Грязные волосы спутаны, над виском пятно запекшейся крови. Двое мордоворотов тащат под руки его поникшее тело.
— Эсти! — Кричу уже громче.
Охранники остановились, и первая пара схватилась за рукояти мечей, но, увидев мою спутницу, успокоились.
— Куда вы его? — Веронея кивнула на пленника.
— Обратно в камеру. — Лениво ответил старший. — Гранд желал поговорить перед отъездом.
Он повернулся к остальным.
— Ну чего встали. Пошли, пошли!
Когда вторая пара поравнялась с нами, пленник едва заметно приподнял голову, и я поймала короткий взгляд из-под нависших волос. Это были глаза прежнего Эстегона, того парня, которого я помнила, которого невозможно напугать или сломать. Не уверена, но он, кажется, даже подмигнул мне, засранец.
Стража миновала нас и спустилась по лестнице к подвалу, а я все еще стояла, никак не решаясь сдвинуться с места, словно боясь, что сделав шаг больше уже никогда не увижу этот насмешливый, но ставший таким родным взгляд.
— Ферран оставляет его в замке? — Отвечаю вопросом на требовательный взгляд Веронеи.
Она молчит несколько секунд, а потом неохотно, но все же отвечает.
— Малый слишком прыткий, чтобы таскать его с собой.
Это да, — соглашаюсь про себя, а вслух говорю.
— Я его знаю, вам этого парня не удержать.
— Каменный мешок удержит любого.
Веронея произнесла это без всяких эмоций, как простую констатацию факта, в мгновение погасив радостное возбуждение, вспыхнувшее в моей душе при встрече. Каменное подземелье, наполненное черной пустотой, отчаянием и страхом, для меня не пустые слова, я испытала на себе все «прелести» такого места и никогда бы не хотела оказаться там снова.
Видя мое состояние, Веронея не стала больше тратить слова, а просто взяв меня за руку, потащила к карете. Слуга распахнул невысокую дверцу и я, следуя движению мощной руки, влетела во внутрь плюхнувшись на малиновый бархат дивана. Дверь тут же захлопнулась, и снаружи раздался властный голос моей «дуэньи».
— Пошел!
Карета рывком двинулась с места и тяжело покатилась, грохоча на каменных плитах. Охрана выстроилась спереди и сзади, а Веронея верхом на черном жеребце замаячила напротив моего окна. Королева и ее почетный эскорт, иронизирую, глядя на мрачное выражение лица главной стражницы. Интересно, сколько же придется сидеть в этом коробе, подпрыгнув на очередной выбоине с тоской, подумала я и подложила под себя подушку.
Недели две. — Откликнулся Варга.
Ну, хоть какая-то от тебя польза. — Ворчу, потому что сегодня утром пока изнывала от ожидания, этот гад ни разу не появился, и я к своему неудовольствию отметила, насколько привыкла к его занудливому нытью.
Ты пропитываешься этим миром, обрастаешь привязанностями, друзьями и врагами, вразумляла себя сидя на койке. Так нельзя, как ты будешь прощаться со всем этим, когда придет время. Или ты хочешь остаться? Нет, конечно, нет, здесь слишком «комфортно» для меня. Хотя если подумать, что ждет меня дома? «Любимая» работа, парень, о котором, кстати, ни разу не вспомнила за все время, подруги. Греет не особо. Страшно признаться, но здесь я впервые по-настоящему знаю, чего я хочу. Я хочу жить. Хочу выжить, хочу вновь увидеть своих друзей, хочу умыть всех этих трибуналов, Ферранов и прочих мерзавцев, жаждущих моей крови. И еще. Стыдно признаться, но хочу увидеть себя королевой. Интересно, каково это? На голове золотая корона, шикарное платье переливается алмазной крошкой — я на троне. Холодная, равнодушная улыбка на губах, как я умею, и по обе стороны огромного зала склоненные головы и ищущие, подобострастные взгляды. Бр-р-р. Гадость какая. Нет, из-за этого я здесь точно не останусь.
Хватит отвлекаться на ерунду, — демон вернул меня в реальность, — у нас есть заботы поважней. Именно этим я и занимался с утра, прошелся, так сказать, по головам наших «милых друзей».
И что? — Подпрыгиваю на очередной кочке, но даже не обращаю внимания. — Есть, хоть что — нибудь хорошее?
К сожалению. — Варга запыхтел, собираясь с мыслями. — Ферран, конечно, огорчен своим сексуальным фиаско, но не так серьезно, как хотелось бы. Он настоящий кабан, такой же упертый и безумный. К счастью, у него сейчас полно проблем и не до тебя, но боюсь, очень скоро он вернется к попытке занести в тебя свое семя.
Пусть сначала в аптеку за виагрой сходит.
Смешно. — Демон мой специфический юмор не оценил. — Беда в том, что Ферран не выносит сопротивления, ему важно сломать любого кто рядом с ним, заставить безоговорочно подчиняться любыми средствами, и я боюсь, что ради хорошего стояка он с удовольствием тебя покалечит. Без глаза или без руки ты все — равно сможешь выносить ребенка. Это главное, а то, что ты будешь хромой с обожжённым лицом его не волнует.
Умеешь ты успокоить. — Держусь, но на деле от его слов мне стало так плохо, что аж замутило.
Я не запугиваю тебя, а вразумляю. Надо бежать и как можно скорее, а пока твоя «дуэнья», — демон совсем не к месту хихикнул, — не на нашей стороне, побег практически невозможен. Надо усилить нажим на нее.
Опять ты за свое. — Картинка с обожжённым лицом пропала и меня отпустило. — Лучше скажи как? Вон она скачет, этакий каменный командор. Непробиваемый истукан. Что я могу с ней сделать?
Знаешь, кто мог бы помочь?
Дай — ка подумать, — вкладываю максимум сарказма, — желающих ведь пруд пруди, так сразу и не выбрать.
Демону плевать на мою желчь, он продолжает, словно меня не слышит.
Тот лживый пройдоха, которого они так боготворят и чтят как героя.