Она подала сок в тяжелых пузатых бокалах на коротких ножках, с тонким золотым ободком. Вроде хрустальные, подумал он, и это настолько не соответствовало бедственному состоянию квартиры, что он взглянул на хозяйку дома пристально, с тенью недоумения. Она выпрямилась.
— Садитесь, пожалуйста.
Чуть смутившись, он сел и попытался расположить ее к себе искренней, открытой улыбкой. Она устроилась с ногами в другом кресле, обхватив руками колени. Он не мог определить, какой у нее в этой позе вид — расслабленный или настороженный. Даже взгляд, каким она смотрела на него поверх бокала, можно было истолковать и как задумчивый, и как тревожный.
— Наверное, нам пора представиться друг другу. Меня зовут Райли Корбетт.
— Марго Хейнз. — Она пригубила свой сок, потом опустила бокал и едва заметно улыбнулась. Отсветы огня пробегали по ее лицу и волосам. Она казалась нежной и красивой — и гораздо моложе, чем днем.
Он заставил себя вернуться к теме разговора:
— Я хотел бы объяснить насчет сегодняшнего случая…
— В этом нет необходимости.
— А по-моему, есть. Пару недель назад я остался без экономки и пока не нашел замену. Я стараюсь забирать Эриэл из школы, но не всегда успеваю к звонку. Сто раз я объяснял ей, что она должна обязательно дождаться меня, но девочка все равно делает по-своему. Уже не первый раз мне приходится ее искать.
У него внезапно пересохло во рту, и он отпил большой глоток сока. Возникла пауза, во время которой ему показалось, что Марго Хейнз пристально смотрит куда-то мимо него, а скорее, на что-то находящееся в ней самой.
Молчание затянулось; потом она моргнула и будто очнулась.
— Могу лишь догадываться, как сильно вы, должно быть, беспокоитесь.
— Да. — Но ему показалось, что догадка здесь ни при чем. Что-то в ее тоне или выражении лица дало ему почувствовать, что ей знакомо такое беспокойство. — Я бы никогда себе не простил, если бы с ней что-то случилось.
— Как и все родители. — Она посмотрела ему в глаза.
Словно какая-то искра проскочила через разделяющее их пространство и согрела его кожу. Но Райли пришел сюда ради дочери, и это сейчас единственное, что их связывает.
— Эриэл в восторге оттого, что была сегодня у вас в гостях.
— Она мне тоже понравилась. Очень.
— Вы дали ей что-то, в чем она нуждалась. Мне такое не под силу.
Чуть поколебавшись, Марго ответила:
— Может быть, это был равноценный обмен.
— Ее мать умерла два года назад. Это было трудное время для нас обоих.
— Да.
В этом односложном, негромко произнесенном слове Райли уловил знакомую ему ноту тоски. Темные, пустынные дороги, на которых он оказывался после смерти Кендры, заводили его порой в такие места, куда он ни за что бы не согласился попасть еще раз. Сейчас ему напомнил об этом голос сидящей перед ним женщины, и он стал всматриваться в ее лицо. Она заговорила, прежде чем он нашелся что сказать.
— Я вначале собиралась сделать вам строгий выговор за то, что вы отпускаете ее одну.
Он это помнил.
— И уже довольно бойко начали. Что вас остановило?
В ее глазах мелькнула улыбка. Она подняла свой бокал и снова взглянула ему в глаза поверх края с золотым ободком.
— Всего лишь инстинкт самосохранения.
Смущенно засмеявшись, он откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу.
— Мне очень жаль, если так.
— Но вообще-то ваша реакция как раз и успокоила меня. Мне жутко было думать, что девочка бродит по улицам вот так, без присмотра.
Неожиданно для себя Райли вдруг показалось, что Марго Хейнз проявляет необычайно искреннюю заботу о его малышке. Он улавливал в ней что-то, то ли интерес, то ли душевное тепло, чего не замечал даже у тех друзей, которые помогали ему не только после смерти Кендры, но и сравнительно недавно, после отъезда миссис Уиттакер.
Решив не задаваться вопросом о том, что это такое, он вытянул ноги перед собой и одним глотком допил сок.
— Так что же привело вас в Ларами? Работа?
Она перевела взгляд на огонь.
— Университетская библиотека.
Всю жизнь Райли встречался с людьми, проводил с ними очные ставки, допрашивал, спасал и утешал их, но никогда еще не испытывал ничего похожего на эту возникшую между ним и Марго странную пульсацию энергии, что непонятным образом сближало их.
— Вы библиотекарь?
Она отрицательно покачала головой.
— Писательница.
— Да, наверное, писателям трудно обойтись без хорошей библиотеки.
— Это помогает избежать многих ошибок.
Как человек, по роду своей деятельности привыкший находиться в вечном движении, он с трудом представлял себе такую работу, которую можно делать только сидя. Один вид письменного стола в участке, заваленного бумагами и папками, приводил его в ужас.
— А откуда вы переехали?
— Из Техаса. — Она не сводила глаз с языков пламени. Интересно, что она там видит и в какую даль пространства и времени заглядывает? — Я переехала сюда из Техаса.
— Как раз вовремя — в Вайоминге скоро зима.
Она пожала плечами.
— Мне надоела жара.
Ее глаза сверкнули, но он не мог сказать, был ли это отблеск пламени или же внутреннего огня. Как ни старался, он не мог понять эту женщину. А ведь умение разбираться в людях составляло немаловажную часть его работы, и у него это неплохо получалось. Он обладал неким шестым чувством, которое срабатывало в девяноста пяти процентах случаев. Обычно Райли мог определить, лжет человек или нет, собирается обвести его вокруг пальца или хочет подлизаться, боится или готов сотрудничать. А их соседка по-прежнему оставалась для него полной загадкой.
Она, казалось, ничего не замечала и просто смаковала сок.
— А вы отсюда?
— С севера. Мои родные живут в Пауэлле.
Она встала и подошла к камину. Одну сторону ее лица освещали оранжевые блики, другая была погружена в мягкую тень.
— Я слышала, что на севере Вайоминга очень красиво.
Почти так же красиво, как то, что он видел со своего места.
Он мысленно отругал себя. Марго Хейнз — чужой здесь человек. Двадцать минут назад он не знал даже, как ее зовут. А десять часов назад он и вовсе не подозревал о ее существовании. Ему надо помнить, зачем он пришел. Из-за Эриэл. Это не имеет никакого отношения ни к красоте Марго, ни к ее одиночеству, ни к ее ранимой душе, ни к ее магическим излучениям. Но, черт возьми, она на самом деле необыкновенно красива!
— Мы с Эриэл стараемся ездить туда как можно чаще. Вам бы понравилось там в начале лета, когда больше всего полевых цветов.
— Да, наверное.
Марго допила свой сок. Совершенно спокойно. Разве она не ощущала напряжения, витавшего в воздухе?
— Ваши родители живы? — спросила она.
— Да. Они содержат магазин и по-прежнему бодры и энергичны. А ваши?
— Своих я потеряла много лет назад. Ваши наверняка души не чают во внучке.
— Да уж, что верно, то верно.
— Повезло ей.
— У нее какая-то особая способность завоевывать сердца. У нас в отделе она очаровала всех сотрудников.
— Это нетрудно понять. Она очень славная девчушка.
Сам не зная почему, будто кто-то толкал его в спину, Райли оказался рядом с ней у камина.
— Она просится к вам в гости.
Лицо Марго осветилось радостным возбуждением, словно у ребенка на карнавале, ее глаза заблестели еще ярче.
— Я была бы очень рада. Если вы не против.
Колебания ритма наэлектризованного пространства между ними ускорились, его воздействие стало глубже, сильнее. Загадочная пульсация пронизывала все его тело до кончиков пальцев, которые начали слегка дрожать. Его охватило безумное желание прикоснуться к ней.
Райли вдруг понял, что дольше оставаться здесь ему нельзя. Ни минуты. Ни даже секунды. Иначе он стиснет ее в объятиях, вопьется ей в губы, поглотит ее всю, если это поможет уменьшить жар и напряженность пульсирующего между ними поля — независимо от того, существует оно для нее или нет.