Ее до сих пор мучило воспоминание о том, что он сказал ей в саду.
— Вы думаете, я слишком юная для своего возраста? — Она удивила Ричарда Мэйна. Этот вопрос был нетипичен для Петы. Ее естественность составляла для него часть обаяния Петы.
— Думаю, что нет. — Он не сразу ответил, пораженный мольбой в ее карих глазах. — Неискушенная — да. А это не одно и то же.
— Вот как? — Пета закрыла глаза. — А как ее приобрести… искушенность, я имею в виду?
Он невольно хохотнул:
— Дай Бог, чтобы ты этого никогда не узнала, дитя!
— Вот! — Пета в отчаянии всплеснула маленькими загорелыми ручками. — Именно это я и имею в виду! Даже вы называете меня ребенком!
Ей не удалось полностью скрыть обиду, и взгляд мужчины стал внимательным.
— Не презирай своей юности, Пета. Это драгоценный дар. Наслаждайся им, пока можешь.
Его вдруг кольнуло дурное предчувствие. Пета и правда была как ребенок. И не имела оружия против житейских доспехов людей, которые давно забыли о собственной невинности.
Он наблюдал за ней, когда она впервые подошла к его мольберту и замерла, глядя на холст. Ее неопытные глаза решили, что картина скоро будет окончена, и ее поразило сходство, которое он уловил. И все же, так ли был похож портрет? В этом нарисованном лице чувствовались живость и пыл, а она не сомневалась, что ими не обладала. Глядя на портрет, она вдруг почувствовала робость.
«Вы очаровательны…» — вспомнились слова Николаса, и она прикусила губу. Пета быстро отвернулась от картины, при этом наткнувшись на маленький столик.
— Ну, тебе нравится? — Ричарда Мэйна позабавили и тронули смущение и неуклюжесть девушки.
— Вы очень хороший художник, — осторожно начала Пета. — Почему вы захотели меня нарисовать, мистер Мэйн? Вы могли найти девушку гораздо красивее.
Он засмеялся:
— Может быть. Мне понравилось, что ты лишена всякого притворства. Есть и другие причины. Но я не собираюсь тебе о них рассказывать.
— О! — Пета взглянула на него и отчаянно покраснела. — Знаете, я не выспрашиваю.
— Я это знаю, моя дорогая. — Он задумчиво посмотрел на нее. — Как дела у молодого викинга?
Пета хихикнула, чувствуя облегчение из-за перемены темы:
— Бедный Майк! Боюсь, ему до сих пор не везет. Пришлось купить новый парус для «Романи», и он остался без гроша. Плавать под парусами — дорогое хобби, хотя, конечно, оно того стоит.
«Здесь все в порядке, — подумал мужчина. — Попробуем зайти с другой стороны»
— А твой опекун? Работа над книгой продвигается?
— Думаю, да. Лориол… его секретарша… прекрасно разбирается в своем деле, и, конечно, очень помогает доктор Уэринг.
Пета постаралась говорить весело и восторженно. Ей очень нравился Ричард Мэйн, но кое-что она не могла с ним обсуждать.
С Мэндевиллами, однако, она была не такой сдержанной — отвечала на нетерпеливые вопросы Холли откровеннее, чем, возможно, следовало.
— Секретарша очень хорошенькая, правда? Дикон видел ее на почте, она покупала марки. И он сказал, что она как кинозвезда. — Темные глаза Холли сверкали от радостного возбуждения.
— Она очень хорошенькая, — согласилась Пета и, глянув на Майка, засмеялась: — Думаю, даже тебе она бы показалась привлекательной, Майк, несмотря на мини-юбку и накладные ресницы!
Майк, поглощенный «Миром яхт», проворчал что-то в ответ. Он уже слышал от нескольких друзей, что девушка, приехавшая в Грейлингс, потрясающая. Но это не особенно его интересовало.
— А доктор Уэринг? Как насчет него? — настаивала Холли. — Он милый?
— Ужасный! — мрачно отозвалась Пета. — Самодовольный, надменный, властный…
— Судьба! — Холли посмотрела на нее с сочувствием. — Наверное, он не может вести себя по-другому. Старики часто становятся сварливыми.
Пета почувствовала угрызения совести.
— Он не старый… не очень. — Девушка вздохнула. — Я бы сказала, ему немного больше тридцати. Когда улыбается, выглядит совсем молодым.
— Он скучный? — не унималась Холли. — Ему нравится кататься верхом или плавать под парусами?
— Не знаю насчет верховой езды. Он не умеет плавать под парусами. Говорит, ему не интересно. Лично я думаю, что он боится промочить ноги, — кисло улыбнулась Пета.