— Засранцем, — поправляю я.
— Что?
— Я считаю тебя засранцем, или придурком. — Я съеживаюсь, когда понимаю, что говорю как Дин.
Нейт издает слабый смешок, прежде чем снова спросить.
— Всего один стаканчик? А потом сможешь называть меня придурком столько, сколько захочешь.
Я соглашаюсь встретиться с Нейтом в пабе на Перл-стрит, в обычном дайв-баре, расположенном недалеко от моей пекарни. Это близко и удобно, и, честно говоря, после всех жизненно важных решений, которые я приняла за последние сорок восемь часов, выпить было бы неплохо. К тому же, мне нужно отпраздновать то, что я еду в Париж.
Я действительно еду в Париж!
Я пока не переезжаю в Париж, но, честно говоря, кто переезжает в другую страну, не посетив ее для начала? Никто. И, честно говоря, у меня там есть подруга, которая практически визжала по FaceTime, когда я спросила, могу ли остановиться у нее на несколько месяцев, так что это то, что я должна была сделать давным-давно.
Мой план — сначала Париж на несколько недель, затем провести время в Италии и Швейцарии. Привет… швейцарский шоколад! Может быть, поеду в Испанию, чтобы попробовать тапас, и в Англию, чтобы выпить чаю. Никаких ограничений. Единственная цель — совершить кулинарный тур по Европе и вернуться в Америку с весом в четыреста фунтов. Это будет того стоить. Я накормлю свой живот и свою творческую душу, а когда вернусь, запущу свою франшизу на полную катушку.
И кто бы мог подумать, что женщиной, вдохновившей меня на эту безумную идею, станет Элейн Донахью? Очень удивительно.
Я вхожу в бар и оглядываю темное, мрачное помещение, прежде чем замечаю за стойкой Нейта в черном костюме, явно пришедшего прямо из офиса. Я поправляю свою джинсовую куртку, как будто это доспехи, и иду к нему.
— Нора, — говорит он и встает, чтобы обнять меня.
Я принимаю объятия, потому что… ну, я слабая.
— Привет, Нейт, как ты?
— Я в порядке. — Он ставит табурет рядом с собой. — Что будешь пить?
Я сажусь и говорю:
— Шампанское, если оно у них есть.
Бармен закатывает глаза на мою просьбу, но приносит мне бокал шампанского. Я смотрю на него с улыбкой, потому что через месяц, если все пойдет хорошо с пекарней в Денвере, я смогу пить шампанское в Париже.
— Твое здоровье, — говорит Нейт и чокается своим бокалом с моим, улыбаясь мне застенчивой улыбкой. — Поздравляю со второй пекарней.
— Спасибо, — отвечаю я и делаю небольшой глоток, потому что уверена, что это ужасная дешевая выпивка. Так и есть… но я слишком взволнована, чтобы переживать по этому поводу.
— Это огромное достижение. — Нейт с энтузиазмом кивает. — А потом еще и Париж? Черт, ты живешь мечтой, Нора.
Я застенчиво смеюсь.
— Пытаюсь немного повеселиться. Я так долго концентрировалась на своих целях, что немного забыла пополнить творческий резервуар в своей голове, понимаешь?
— Я бухгалтер, поэтому понятия не имею, о чем ты говоришь, — говорит он со смехом. — Но звучит потрясающе.
— Надеюсь на это. — Я кручу бокал в руках, пока Нейт впивается в меня взглядом.
— Я должен еще раз сказать тебе, Нора, как невероятно сожалею о том ужине, — торопливо произносит он, словно не может сдержать слова.
Я делаю глубокий, успокаивающий вдох.
— Я понимаю, Нейт, но это не то, за что можно просто извиниться и забыть. Это было неуместно, особенно учитывая тот факт, что в то время у меня был парень. — Я быстро делаю еще один глоток, стараясь игнорировать реальность, когда не произношу вслух: Мой парень был фальшивым. Полностью фальшивым. Настолько фальшивым, что одна мысль о том, что бы сделать отношения настоящими, заставила его бежать без оглядки.
Но реальность такова, что ничто из того, что было у нас с Дином, не казалось мне фальшивым, вероятно, это и было проблемой с самого начала. Он жил в реальности, а я в мечтах.
Нейт отставляет пиво и смотрит на меня серьезным взглядом.
— Надеюсь, что вы с Дином расстались не из-за моих действий.
— Нет, — говорю я сквозь стиснутые зубы, все еще злясь на то, что на нашей деловой встрече Нейт уже знал о разрыве, потому что моя мама рассказала его маме. Может, мы с мамой и поговорили по душам, но Элейн Донахью все еще остается сама собой.
— Боюсь, между нашими матерями нет секретов, — говорит Нейт, пожимая плечами. — И это одна из причин того, почему я потерял рассудок на том ужине. Ты должна понять, что моя мама говорила о тебе с того момента, как я сказал, что возвращаюсь в Боулдер. Она рассказывала мне, какой успешной стала твоя пекарня и что ты стала еще красивее, чем когда мы были детьми, во что я не мог поверить, потому что ты была самой красивой девочкой в нашей школе.