Выбрать главу

Человек, допустив ошибку, как бы сбивается с пути. Все обстоятельства оказываются против него. Это – как, когда игрока удаляют с поля за нарушение правил. Если мы сможем выудить тебя отсюда под предлогом лечения, не факт, что врачи тебя спасут. Анхель уверен, что не спасут. Но у тебя будет шанс оказаться там, где, по идее, ты не должен быть. И все может повернуться по-другому. В этом я и вижу шанс.

– Слушай, ты все это серьезно говоришь? – Илья совсем успокоился после своей истерики и внимательно смотрел на Данилу.

– А к тебе часто являлись люди, которые только что беседовали с тобой в твоем сне? – Данила ответил Илье таким же внимательным и сосредоточенным взглядом.

– Так ты говоришь, что я умру. Сегодня? – щемящий холодок пробежал у Ильи по спине. – Что мне сказать врачу?

– Скажи, что у тебя головная боль, что вчера ты сильно ударился головой, что тебя тошнит…

– Скажу, – согласился Илья.

– А я пока попытаюсь что-нибудь по части официального освобождения предпринять, – сказал Данила.

– Катя сейчас позвонит. Моя служба безопасности займется.

– Илья, ты главное про смерть пойми. Анхель считает, что тебе не надо об этом знать. Что если ты это поймешь, то всё – сломаешься. Но я по своему опыту сужу. Я в свое время, когда понял, что вот оно – здесь: получите, распишитесь, то и жизнь как-то по-другому увидел. Каждый, наверное, по-своему это переживает, но… Короче, я сказал, что думал. Надо идти. А ты жди врача, я предупрежу там, что ты в медицинской помощи нуждаешься.

Илья снова остался в камере один.

Вчера он так хотел этого – побыть одному.

А сегодня ему мучительно тяжело от воплощения своей мечты.

Все, прямо как по Оскару Уайльду:

«Если боги хотят наказать человека, они исполняют его желания», – подумал Илья.

Тут он вспомнил перепуганные глаза Кати, ее смятение, ее боль.

Ему так захотелось защитить ее, быть с ней. Он подумал о двух странных людях из сна, которые говорили с ним, как с ребенком. И ему захотелось, чтобы с ним так говорили.

*******

Всю жизнь ИЛЬЯ тащил на себе непомерный груз своей деятельности. Да, его работа была не просто работой, она была именно деятельностью. Всю свою жизнь он что-то кому-то доказывал. Не жил и не чувствовал себя, а только изображал согласие с самим собой. На самом деле, ведь не было этого согласия. Близко не было! Он не знал-то себя толком. А теперь, верно, уже и не узнает никогда. Где уж тут…

Слово «никогда» заставило Илью содрогнуться. Неужели правда, неужели он умрет сегодня. Нет, это как-то странно. Так не бывает. Сейчас жив, а через пару часов – что? Все? И тут он вспомнил мальчика, сбитого его машиной. Его оторопевшие от ужаса глаза, его растерянный взгляд. И голос, тихий, слабый голос: «Как это не вовремя…» Что же он ему ответил тогда? Что?.. Илья силился вспомнить, но не мог.

А мальчик все спрашивал и спрашивал его: «Ты меня убил? Ты?» Илью этот вопрос вывел из себя, он стал раздражаться: «Да какая тебе разница?!» А тот ответил: «Лучше, чтоб ты…» Это показалось тогда Илье глупым, нелепым, легкомысленным. Но сейчас, примеряя эту ситуацию на себя, он вдруг отчетливо понял… Смерть – это кульминация жизни. Важно, каким ты придешь к ней. И то, как умрешь, – это символ.

Кто же это сказал, что счастье человека в том, как умереть? Нет, не так, а: «Счастье пахаря умереть в поле»… Кто же это сказал? Может быть, Сартр? Да, может быть. Или нет, он сам умер за письменным столом, работая над своей книгой, а сказал так кто-то другой. Умереть, занимаясь своим делом. А где было бы хорошо умереть Илье? На бирже? В банке? На производственном совещании на глазах у Ивана Рубинштейна? Нет, все как-то совсем не так. Да и о чем он думает?

Илье вдруг надрывно, до боли захотелось с кем-нибудь поговорить, просто обмолвиться парой слов. Пусть эта беседа не будет долгой, пусть у нее не будет ни цели, ни смысла. Просто пусть она будет. Разговор ни о чем, просто. Просто глаза в глаза, и ничего больше. Ведь важно же в конце концов не то, о чем ты говоришь или что тебе говорят. Важно то, что тебя слушают и ты слушаешь…

Просто две души, разговаривающие ни о чем. О чем они разговаривают? Не зная того сами, они говорят о вечности.

Слезы застилали Илье глаза. Ему вспомнилось одиночество булгаковского Пилата. Нет, ему не нужна была вера. Просто человек, с которым можно было бы перекинуться парой слов. Слово – как молитва, как связующая нить, идущая, подобно Христу по воде, из вечности одного одиночества в вечность другого. Господи, зачем он жил все эти свои тридцать лет?! Как их потратил?!

Он забыл, с кем он последний раз разговаривал. Когда это было? Он ведь не разговаривал уже столько лет! Он думал. Думал – крутил в голове шарабан своих мыслей, и лишь имитировал общение. Деньги, связи, отношения, интересы и снова деньги. Все это было в нем, но не было его самого – Ильи, и не было того, с кем он разговаривал. Да, Илья все это время вел нескончаемую беседу с пустотой, внутри себя самого.