— Все закончилось, — объяснил он и забрал у Джона пистолет. — Обоих сцапали на месте преступления! Она ничем не отличается от него, даже еще хуже! Вставай, висельник!
Полицейский подкрепил свои слова пинком ноги, и хозяин «Пеликана» поднялся с пола. На его лице застыла ненависть. Фитон молчал, но когда Джон встретился с ним взглядом, то увидел в его глазах такую злобу и ярость, что с трудом мог поверить, будто перед ним тот самый улыбающийся и приветливый человек, который несколько часов назад приютил его.
Джон отвернулся и, поборов дрожь, принялся надевать бриджи. Когда он натянул их поверх ночной рубашки и сунул ноги в башмаки, мистер Вагглсвик пригласил юношу спуститься в прачечную, которая располагалась прямо под этой комнатой, и посмотреть, что его ждало.
— Мы с Джемом запрем эту парочку до утра в подвале, сказал полицейский. — Много же времени мне понадобилось, чтобы сцапать тебя, приятель, да? Ничего, ты за все заплатишь сполна. Давай шевели своими копытами и не забывай, что моя маленькая пушка запросто может продырявить тебя.
Взмахом руки он велел хозяину гостиницы идти перед собой в стенной шкаф и усмехнулся Джону, на лице которого был написан ужас.
— Наверное, даже не подозреваете, что скрывается за этики дверцами? — поинтересовался он.
— Я и не пытался открыть их. Неужели там лестница?
— Да, лестница. Вниз, в баню. Мне пришлось трижды останавливаться в «Пеликане», чтобы во всем разобраться! И если бы меня здесь не было в эту ночь, вас бы спустили по ней ногами вперед, мистер, как несколько других парней перед вами! Я здесь уже в четвертый раз, но ни разу дело не доходило до такого. Они бы не тронули вас, если бы карманы у вас не были набиты деньгами и если бы вы не сказали, будто никто не знает о вашем возвращении в Англию! Прошу прощения, но вы самый настоящий олух, сэр, вы не находите?
Мистер Крэнбрук покорно согласился со столь нелестной характеристикой и примкнул в конец маленькой процессии. Они спустились по потайной лестнице в баню, пол которой был вымощен каменными плитами. В одном углу в огромном медном котле кипела вода. Посреди комнаты на стуле сидела миссис Фитон и громко возмущалась, а возле нее стоял бармен.
— Мой помощник… сообразительный малый! — буркнул мистер Вагглсвик, показывая на бармена. — Ладно, Джем, давай–ка запрем их в подвале!
Бледный, как мел, мистер Крэнбрук с отвращением смотрел на огромный нож для разделки мяса, который лежал на большом столе. Пока Фитонов отводили в подвал, юноша был предоставлен своим невеселым мыслям. Вернувшись, мистер Вагглсвик увидел растерявшегося молодого джентльмена и счел нужным объяснить, что Фитоны разрубали тела жертв и бросали в кипящий котел.
— Правда, я не знаю, как они поступали с головами, — задумчиво добавил доблестный полицейский.
Джон слышал подобные страшные рассказы, но всегда думал, что такое могло происходить только в стародавние времена.
— О нет, сэр! — снисходительно возразил Вагглсвик. — И сегодня полным–полно злодеев, которые занимаются таким промыслом. Я уже давно забыл, сколько времени мы наблюдаем за этой берлогой! Этот Фитон оказался хитрой бестией!
— Да! — с важным видом кивнул Джем.
— Могли бы и предупредить меня, — обиженно сказал Джон Крэнбрук.
— Конечно, мог, — почесывая подбородок, согласился мистер Вагглсвик. — Но вас нам сам Бог послал в «Пеликан», сэр. К тому же я очень сомневался, что вы станете спокойно лежать в своей постели и ждать, когда Фитон явится убивать вас.
В этот миг в голову мистеру Крэнбруку пришла ужасная мысль.
— Мисс Гейтсхед!..
— С ней все в порядке, не беспокойтесь! Миссис Стокстон знала о том, что она заночует в «Пеликане», а Фитон никогда не рискует без надобности!
— К тому же она не «золотой мешок»! — вмешался в разговор Джем, очевидно, желая пояснить Крэнбруку положение вещей. Однако Джон ничего не понял.
Мистер Вагглсвик строго указал своему помощнику:
— Не говори на таком языке с людьми, которые не понимают его, болван!.. Он хотел сказать, сэр, что у нее нет туго набитого кошелька, как у вас. Поэтому он и не собирался убивать ее.
Джон посмотрел на него.
— Мисс Гейтсхед не должна знать об этом! Это какой–то кошмар!
Вагглсвик вновь задумчиво поскреб подбородок.
— Не знаю, может, вы и правы. Свидетельница из нее никудышная… в отличие от вас, сэр!