Так и тянет закрыть лицо ладонью, чтобы не видеть этого безобразия. Но достаточно лишь кивка — и мальчишка расслабляет спину, а после все-таки трет глаза.
— Плохо спал?
— В прошлый раз я заснул, потому и не смог его удержать, — мальчишка сцепляет руки на животе в излюбленном защитном жесте. — Ночью я сильно увлекся чтением, и…
— Глаза сами собой закрылись? — Криденс вздрагивает. — Да не переживай ты так.
— Я запер дверь.
— Применил заклятие?
Румянец пятнами проступает на бледных щеках.
— Перетащил комод. Царапина на паркете едва заметна, я… — Персиваль прикрывает рот кулаком и подавляет смех. Обскури остановить вот так? Отличная идея. — Раньше приступы случались, когда я злился.
— А сейчас?
— Когда мне страшно. А мне страшно почти постоянно, сэр.
Что же, с ним Криденсу вряд ли станет легче. Персиваль хмыкает, смотрит на левое запястье. И первые нотки тревоги болью врезаются в затылок: часы замерли.
Серафина.
— Криденс, сегодня появлялась бумажная птица или свежая газета?
Мальчишка оборачивается, хмурится и качает головой. Палочка плавно ложится в ладонь.
— Бросай все. Мы уходим.
Кухня, коридор, обеденный зал и гостиная — всего ничего, чтобы добраться к черному ходу, ведь никто так и не вернул ему служебный портключ. Как отбежать на расстояние двадцати футов, чтобы аппарировать, Персиваль не берет в расчет. Главное — хотя бы из дому выбраться, раз убежище скомпрометировано. Но не хватает всего пары минут: из камина обеденной залы появляются незваные гости во главе с Томасом Дэйном.
***
Персиваль валится точно подкошенный в сугроб и пытается отдышаться. Тело все еще колотит.
— Сэр?..
И отстраниться бы, убраться на большую дистанцию, куда дальше, чем от Нью-Йорка до Ильверморни. Но после того, на что пошел Криденс ради их спасения, это будет первостепенным скотством.
Криденса бьет дрожь не меньше его, даже зубы стучат. Проклятая зима никак не закончится, не сдает позиций. Снег течет по пальцам, но палочка крепко зажата в руке.
Криденс прячет медальон Чарльза под рубашку, подходит ближе.
— Сэр, вы в порядке?
По-хорошему, это он должен спрашивать у Криденса, прикрывать, помогать подняться. Но все получается с точностью до наоборот. Импендиментой надолго сдержать четверых не удалось. Дэйн оказался расторопнее, не зря Серафина на его место хотела назначить. А вот увернуться от конфундуса было задачкой посложнее, с которой он, увы, не справился. И если бы Криденс…
Так. Собраться. Взять себя в руки. Подумать, наконец. Чертов пропойца, не понял, что блок не с ее стороны. Потому и птица вернулась, побилась о защитный купол, а дальше не вышла. И часы.
Часы…
Быстрый взгляд на запястье не обнадеживает: по-прежнему мертвы.
— Криденс, тот мужчина в шляпе и коричневом пальто. Это он приходил с Гриндевальдом?
Криденс кивает, замирает на полуслове и вперивается в свои ладони, будто вместо них все еще черный дым.
— Эй! Эй, Криденс! — он осторожно касается предплечий мальчишки. — С руками все в порядке. Видишь?
— Я убил их. Сэр, я убил их всех.
Свистящее дыхание, полузадушенный всхлип. На свету Криденс кажется еще тоньше, чем есть на самом деле. И Персивалю не приходится себя перебарывать: объятия получаются искренними. Хрупкие плечи трясутся под его пальцами.
— Иначе они убили бы нас.
Заснеженная опушка, пригорок, лес. Озеро Брукс. Изо всех мест мира выбрать именно это?
Криденс все еще дрожит, даже когда Персиваль применяет согревающее заклинание.
Нужно предупредить Голдштейн. Всех, кого найдет.
— Она оставила медальон. Тина положила его к моим вещам, — Криденс отстраняется, испуганно пятится назад. — Боже, мистер Грейвс, они же не… Они не пострадали? Мы… Нам нужно…
— Тише, Криденс. Дыши, пожалуйста, дыши.
Вокруг мальчишки сгущается воздух. Криденс словно окутан серым пламенем, из-за которого искажаются черты. Воздух звенит от силы, и Персиваль видел, что за этим может последовать.
— Криденс, мы справимся. Попытайся успокоиться.
Подшагнуть было точно не лучшей идеей — мальчишка подается вперед и проходит сквозь него, от чего мурашки бегут по всему телу. Еще секунда — и клубок дыма взмывает вверх, задевает припорошенные снегом ветви.
— Криденс, нет!
Дым скользит к озеру, едва касается водной глади, пока Персиваль сломя голову несется вниз с пригорка.
Что-то похожее на ладонь лениво тянется из-под толщи черной воды, хватает дым, но Криденс ловко уворачивается и пикирует на берег.
Мальчишка жадно хватает ртом воздух, вытирает ладонью кровь под носом и смотрит на него без страха и привычной усталости.
— Я знал, что здесь кто-то спрятан. Но не знал, что он.
Персиваль следит за рукой Криденса — в свете солнца над озером поднимается закованный в прозрачный куб блеклый обскури, от которого к водной глади тянутся золотые нити.
========== Часть 7. — Возможно, жизнь ==========
Бумажный вьюрок отправляется к Тине с координатами места встречи. Надежда еще теплится, что в этот раз она смогла защитить себя и свою семью.
Существо в кубе лихорадочно бьется о стены, но никак не может сдвинуть хоть одну из них. Над озером поднимается ветер, задевает золотые нити, и гул разносится на всю округу.
— Нельзя его бросать, мистер Грейвс, — Криденс нетвердой походкой спускается к воде. — А я не смогу вытащить его самостоятельно.
Использовать обскури как источник для инферналов… Что же, Гриндевальд удивил. Никто так и не узнал об алтаре. Потрясающе.
— Криденс, неизвестно, что здесь за защитные чары.
— Но мы же не оставим его умирать?
Покалывание в пальцах становится все сильнее.
— Откуда ты знаешь, что он умирает?
Криднес горбится. Стоит у кромки льда, но благо не лезет в воду. И оттянуть бы мальчишку за руку куда подальше, только…
— Потому что я ощущал то же самое.
Потому что мальчишку так бросили в прошлый раз.
Нити сильнее натягиваются, точно что-то под водой за них тянет. Что-то, что слишком ему знакомо и свежо в памяти, от чего руки до сих пор горят.
— Пожалуйста, сэр, — и от просьбы мурашки бегут по спине.
Тошнотворный ком стремительно подбирается к горлу, но глупый мальчишка бросается вперед, на лету обращается в дым и вцепляется в куб.
— Криденс!
Словно огонь течет по венам, Персиваль давно не ощущал себя настолько сильным и живым.
Одну за другой секущее заклинание обрывает нити, и то, что шевелится на дне, изо всех сил пробирается на поверхность.
— Апарекиум! — с тихим хлопком на сторонах куба проявляются скрытые метки Гриндевальда, даже с расстояния двадцати футов их удается разглядеть. — Специалис Ревелио!
Оранжевая волна обволакивает нити и точно вязкая субстанция плавно сползает к черному озеру, после прикосновения к глади которого вода становится прозрачной и будто подсвечивается из глубин.
Объеденные рыбами, обточенные водой, ветром и кто знает чем еще тела поднимаются со дна. Нити выблескивают на запястьях инферналов.
Но примерно на двадцатом секущем заклинании удача заканчивается: Криденс резко тянет на себя источник, отлетает в сторону и падает в снег.
Секунда замешательства едва не стоит им жизней — защитный купол разворачивается по краю озера аккурат к тому времени, как первый инфернал подбирается к берегу.
— Да что ты такое творишь? — со злостью наседает он на Криденса, но враз остужает свой пыл.
Руки мальчишки будто вплавились в куб, в котором обскуриал подозрительно затих, лицо в крови. Но Криденс не просит о помощи, по крайней мере, для себя.
— Ему больно, сэр. Ему очень больно.
Сущность тянется к прозрачной стенке, робко прячется под ладонь.
Манящее заклинание на куб не срабатывает. Как и исчезающее. Как и фините инкантатем. Расцепляющее тоже особой пользы не приносит.