На мгновение Селия прикрыла глаза, чтобы не видеть происходящего. Ярость Грега, гнев Вина, любопытные, осуждающие взгляды работников. Она тронула бок своей маленькой кобылки каблуком и поехала во двор. Очарование утра было уничтожено.
Когда дочь Роджера Уикема проходила мимо открытой двери его кабинета, он окликнул ее:
— Эдита! Иди сюда, ты мне нужна.
Она на мгновение остановилась и нехотя ответила:
— Не сейчас, отец. Мне нужно кое-что сделать.
— Сейчас же! — твердо приказал он.
Эдита вошла в большую солнечную комнату, понимая, что спорить бесполезно.
— Что? — сухо спросила она.
Отец стоял у открытого окна, глядя в сторону Мэллардс:
— Что там вчера случилось на ферме? — спросил он, не оборачиваясь.
На лице Эдиты отразилось раздражение. Она знала, как быстро сплетни доходят до деревни, но надеялась, что эта не достигнет ушей ее отца.
— Ничего особенного, — равнодушно ответила она.
Роджер повернулся к ней:
— Я хочу все знать. Так что не тяни время.
Эдита пожала плечами:
— Грег рассердился, потому что Вин поставил стога сена слишком близко, — коротко ответила она. — Он опасается пожара.
— Это естественно. И все?
— Насколько я знаю, да. А что?
— Я слышал, что Грег был взбешен, — серьезно заметил Роджер Уикем.
— Ты слышал сплетни от прислуги, — возразила Эдита. — Не стоит…
— Поэтому я спрашиваю у тебя.
Эдита помедлила:
— Вчера вечером я случайно встретила Вина. Он был в ярости. Скорее это он был взбешен, а не Грег.
— Вин? Вы с ним одно время встречались, — заметил отец.
Эдита вновь пожала плечами, не считая нужным отвечать.
— Это было в детстве. Но от Вина никакого толку. Он слабак и дурак. Грег был совершенно прав, но Вин не хотел его слушать, он ненавидит, когда другие говорят ему правду. Это меня бесит!
Мистер Уикем промолчал. Он был вынужден признать, что совершенно не понимает женщин, прежде всего свою дочь, но иногда ему казалось, что женщина сердится на мужчину только тогда, когда он ее интересует. Однако мистер Уикем решил благоразумно переменить тему:
— Что у вас с Грегом?
Эдита вздернула подбородок:
— Рано или поздно мы поженимся.
— То есть он еще не сделал тебе предложение?
Эдита сделала нетерпеливое движение:
— Как он мог, когда ферма в таком ужасном состоянии?
— И ты готова выйти за него, хотя по-прежнему любишь Вина? — Близко посаженные глаза отца пристально уставились на нее, и Эдита пришла в ярость:
— Как ты смеешь! У тебя нет никаких оснований…
— Ладно-ладно. Скажем по-другому. Ты хочешь выйти за Грега, хотя не любишь его?
Эдита пожала плечами:
— Я знаю, что делаю.
— Правда? Интересно! Подойди сюда, Дитя мое. — Мистер Уикем подвел Эдиту к окну. — Посмотри, что ты видишь?
— Мэллардс, — коротко ответила она.
— Больше чем просто Мэллардс, не так ли?
Эдита не ответила, и он продолжил:
— Сказать тебе, что ты видишь? Отличную ферму и земли — единственную часть поместья, которую мы потеряли!
— Дед не должен был продавать землю! — воскликнула Эдита. — Это отвратительно. Он не имел права!
— Наоборот, — холодно ответил отец. — Он мог делать с землей все, что пожелает. Ты прекрасно знаешь, что ни земля, ни дом не закреплены за нами.
— Я знаю, но… — Эдита замолчала, любуясь прекрасным ландшафтом.
Затем Роджер Уикем мягко произнес:
— Поэтому ты хочешь выйти за Грега Рейвнскара. Чтобы вернуть Мэллардс!
Она не ответила, и он продолжил:
— Но ферма принадлежит не только ему. Она наполовину Вина. Ты могла бы выйти за него с тем же успехом.
— Нет, — отрезала Эдита. — Грег привык работать, а Вин не сумеет справиться. Он хочет уехать из Мэллардс, а если я выйду за Грега, то смогу выкупить ферму…
— Так вот в чем дело! — Лицо Роджера Уикема стало серьезным. — Эдита, милая, эта не причина для свадьбы.
— Для меня причина.
— А для Грега?
— Грег не дурак.
— Согласен, но он тоже, возможно, не захочет жениться на женщине, которая его не любит.
— Любовь! — с презрением произнесла Эдита.
Роджер Уикем вздохнул. Он был добрым человеком, а Эдита была его единственной радостью. Однако порой она выводила его из терпения.
— Ты ошибаешься, — твердо сказал он. — Я лишь надеюсь, что ты поймешь свою ошибку прежде, чем будет слишком поздно. Больше мне сказать нечего.