====== Часть 22 ======
— Лиззи, все будет хорошо! Просто дыши милая. — блондинка прижимала тринадцатилетнюю дочь к груди, поглаживая ту по голове.
— Мама… — девочка плакала, уже на протяжении трех часов не переставая. — Мама, где Джози?
— Тише, милая. С ней все хорошо, она с папой.
Когда Кэролайн очнулась на заднем сидении автомобиля, первым что попалось ей на глаза, была Хоуп. Не обращая внимания на собственную боль в шее, вампирша стала прислушиваться к сердцебиению подростка и когда услышала его, смогла немного расслабиться.
— Кто ты? — за рулем машины был какой-то неизвестный человек.
— Вы проснулись, мне сказали отвести вас в город. — пареньку на вид было лет девятнадцать и заметив его взгляд, девушка поняла, что он был под внушением. — Мы уже подъезжаем к месту.
— Где Клаус? — встретив непонимающий взгляд молодого человека, Форбс изменила вопрос. — Тот человек, что попросил отвести нас. Где он?
— Этот мужчина с акцентом, взял мою машину, чтобы перевести труп женщины, а вас и эту девушку попросил доставить по адресу, сказал, что вы поймете, почему ему нельзя быть рядом.
«Труп? Боже, Хейли? Нет, нет, нет!!! Это невозможно!»
Оставшиеся десять минут до дома, где их ждала Фрея, блондинка просидела, поглаживая голову Хоуп, молясь, чтобы ее выводы оказались неправильными и с Маршалл все было в порядке.
Когда ее и юную Майколсон, которая продолжала быть без сознания, встретила Фрея, лицо которой было все в слезах, она поняла, что ее друга больше нет в живых. Вампирша отнесла девочку в ее комнату, а потом вернулась к ведьме, которая рассказала ей все, что случилось. Хейли пожертвовала собой и умерла, спасая родную дочь. Кэролайн притянула к себе девушку, и позволила себе заплакать.
Она не знала, сколько они так просидели, но их прервала мелодия ее мобильного телефона.
— Кэролайн, ты должна срочно вернуться домой, у Элизабет срыв и я не знаю, что делать!
Быстро собравшись и переговорив с Фреей о том, что Хоуп лучше вернуться в школу, пока Клаус будет организовывать похороны, девушка воспользовалась связями семьи Майколсон, и уже через тридцать минут у них был транспорт, который доставил их в Мистик-Фоллс быстрее, чем любой автомобиль. Старшая Майколсон наложила заклинание на племянницу, чтобы та не проснулась раньше времени, пока они не прибудут в школу.
Еще никогда в жизни сердце Кэролайн так не болело. Она не могла никак помочь собственным дочерям, которые страдали тем, чем наградили их предки биологической матери. Клан близнецов не славился рассудительностью, сдержанностью и контролем. Разве можно назвать нормальными тех людей, которые придумали что родные братья, сестры — близнецы, должны убить друг друга? С того самого момента, как она и Аларик открыли школу, чтобы помогать детям, блондинка стала часто разъезжать по миру в поисках решения ее главной проблемы. Не дать собственным детям убить друг друга, когда им исполнится двадцать два. Каждое день рождение дочерей, Форбс запиралась в конце дня, после празднования, в ванной и плакала, молилась, просила всех духов, богов, вообще кого угодно дать ей шанс спасти детей. Девушка ненавидела их день рождения, потому что он означал одно, что они на год стали ближе ко дню Х.
Возможно, именно из-за того, что ее часто не было рядом с дочерьми, она упустила, что малышки погрязли в собственных проблемах.
Джозетт Оливия Зальцман, ее Джози, милая и добрая девочка страдала от того, что была созависима от окружающих, от родителей, от родной сестры. Кэролайн так часто пыталась привить дочери чувство заботы о себе, говорила, что та должна любить себя не меньше, чем других, но одерживала победу лишь наполовину. Девочка охотно, в свои тринадцать, научилась прятать свои чувства от родителей, чтобы лишний раз не давать им повода для беспокойства. Форбс винила себя, ведь когда она была рядом, Джозетт не зацикливалась на других, ведь осознавала, что Кэролайн позаботится обо всех, но когда матери не было рядом, она возлагала эту роль на себя.
Элизабет Дженна Зальцман, дорогая Лиззи, страдала от психологического расстройства. Впервые, когда Бонни увидела один срыв девочки, она рассказала Кэролайн и Аларику, что во времена, когда она и Кай были заточены в тюремном мире, у дяди близняшек были похожие срывы, и взгляд мало, чем отличался. Опять же в проблемах, Лиззи, Форбс винила себя, так как, когда ее не было рядом, девочка грустила, замыкалась в себе и придумывала то, что мать ее не любит. Она всегда нуждалась в ней, у них с Кэролайн была какая-то связь, они даже с Риком шутили на тему того, что Джози девочка Аларика, а Лиззи ее.
И вот в очередной раз, блондинки было слишком мало в жизни своих дочерей. Пока она была во Франции, разыскивая информацию и помогая Клаусу, и не успела она вернуться, как снова уехала, толком не пообщавшись с детьми, которые совсем недавно вернулись с трехнедельной экскурсии с классом.
Лиззи не смогла сдержать свои эмоции. Да кто бы смог? Обычные люди считают, что дети из школы Сальваторе, причудливые богатые шизики и даже не скрывают этого, постоянно строя козни им. И подобное случилось накануне вечером, когда несколько ребят, включая и Джози с Лиззи, отправились в кинотеатр под присмотром старших учеников.
— Тише, солнышко, тебе станет легче. Я обещаю… Расскажи мне всё. — Лиззи совсем недавно перестала плакать и кричать, начала снова немного всхлипывать от чего, Кэролайн еще ближе притянула ее к себе. Они уже несколько часов находятся в ее комнате.
— Дана она… Я…Джоззи ушла с Кейт в туалет, оставила меня одну у ларька. — девочка пыталась перестать плакать, но слезы с новой силой обрушились на нее и она начала задыхаться, не в состоянии нормально формулировать предложения. — Дана подбежала и стала говорить про Джози всякую ерунду. Я говорила ей перестать, но она лишь продолжала это делать. Обвиняла ее в том, что Джози нравятся не только мальчики. Я не понимаю, как она могла узнать об этом?
Слушая дочь, Форбс в очередной раз убедилась, что подростковый возраст самый суровый. Дети мало думают о чувствах окружающих, и не очень хорошо видят всю картину, судят по принятым стереотипам. Конечно, не все такие, но большая часть. Даже сама вампирша в школьные годы легко могла за спиной наговорить гадости кому-нибудь или сделать что-то плохое, но все же она со временем осознала глупость своих поступков и стала лучше. Всё это доказывает, что слово — это самое сильное оружие в мире, которое может причинить как радость, так и боль.
— А когда мы уже перешли на крики, она стала пытаться ударить меня, обзывала отклонением от природы… Я взорвалась. На мне был тот браслет, что подарила тетя Бонни, я и не заметила, как извлекла всю магию. Я не помню, что происходило. Только Джози…которую я чуть не убила, когда она пыталась остановить меня. Ее откинуло от меня, но я не хотела причинить ей боль!
У Джози не осталось никаких травм, лишь легкая царапина на правой руке, которая заживет через два или три дня. Все, что было сломано в том киноцентре у небольшого магазина, было уже оплачено, а все зрители и участники этого события, загипнотизированы вампирами, а записи с видео камер удалены. Тайне дочерей и их школе ничего не угрожало, с этим Аларик и Кэролайн легко справились, отработав давно придуманную схему действий на подобный случай. Не только ее дети иногда выходили из-под контроля, у многих учащихся были свои проблемы.
— Милая, ты должна слушать меня очень внимательно. — девочка посмотрела на мать, которая аккуратно заправляла похожего цвета волосы ей за ухо и вытирала слезы. — В этом мире очень много людей, которые имеют узкое мышление, практически все. Даже мы с тобой. Но, тем не менее, мы никогда не должны позволять чужим мыслям и доводам причинять нам боль. Ведь только мы решаем, во что верить и что считать нормальным, а то, что другие люди этого не понимают, это их собственные проблемы. Дана поступила отвратительно, не ей решать, кого Джози может или не может любить. И поверь, дорогая, все возвращается бумерангом, любая причиненная боль, вернется назад вдвое сильнее. Ты не виновата в том, что сорвалась. Думаю, даже я бы сорвалась, если бы услышала, как кто-то оскорбляет моих друзей, моих родных, и уж тем более моих дочерей. И если бы Дана была моего возраста, я бы пошла и надрала ей зад! — девочка впервые улыбнулась, от чего на лице Кэролайн тоже заиграла улыбка. — Не говори отцу, что я так сказала.