Собрав крохотный букет полевых маргариток, Миллисент широким спортивным шагом поднялась на вершину одного из холмов.
Далеко на западе, в стороне океана, небо приобретало красноватый оттенок, видимо, солнце опустится сегодня прямо в тучи. Скорее всего завтра будет дождь. Обидно! Милли очень хотела пригласить Роджера на прогулку, вокруг такой простор и такой чистый воздух.
Девушка спустилась с холма по едва заметной тропинке, и пошла по краю небольшого болотца в сторону одинокого дуба, у корней которого белели потрескавшиеся от времени плиты надгробия.
Ярко-зеленая осока приманивала взгляд своей свежестью. В центре болотца, на почти круглом блюдце чистой воды, ярко горело отражение заходящего солнца и неподвижно замерли две диких утки, селезень со своей подружкой.
Миллисент остановилась, завороженная тишиной и покоем уединенного места. Она склонилась над плитами надгробия, пытаясь прочесть полустертую надпись на камне. Кто здесь может покоиться? Бедный викарий? Или храбрый солдат? От селения не осталось и следа, только дуб и только эта могила.
— Хорошенькое местечко?
Голос раздался за спиной, но девушке не нужно было гадать, кому он принадлежал. Интонации чересчур знакомы. Не оборачиваясь, Миллисент гневно произнесла:
— Не понимаю, что вы здесь, Реджинальд, делаете и что вам от меня надо?
— Прекрасно вы все понимаете! А делаю я здесь то же, что и вы: любуюсь землями, принадлежащими моему родственничку и доброму соседу. Впрочем, не такой уж он и добрый, взял и увел у меня чистую овечку!
— Мистер! — резко обернулась Миллисент. — Убирайтесь подобру-поздорову, иначе я найду на вас управу! Я…
— А кто найдет управу на вас, уж не Роджер ли? Хорошо вам порхать из дома в дом, от одного мужчины к другому. — Голос Реджинальда Хоггвардса стал звучать грубо и жестко. — Да знаете ли вы, вертихвостка этакая, что ваша мать места себе не находит? А ведь у нее больное сердце, стенокардия и все такое прочее. Вы в курсе, что ваш нынешний отчим уже обращался в полицию? И что только мое вмешательство остановило панику? В силу своей информированности, я имел честь сообщить, что вы сожительствуете с сэром Роджером, увы, моим родственником. Прошу прощения, за то, что у него низкий моральный уровень. Я никогда не осмелился бы взять на содержание столь молодую особу. И знаете, почему?
Миллисент в гневе закусила губу, она была готова убить мерзавца.
— Прекратите болтать всякую чушь, Реджинальд! — выкрикнула она.
— Господин Хоггвардс, с вашего позволения, — холодно процедил ее бывший хозяин. — Я никогда не болтаю, всегда говорю исключительно правду. Потому что сразу понял, что вы за птица! Как рьяно вы принялись наводить чистоту в моем доме! Почувствовали, что жена далеко? Решили, я вами всерьез заинтересуюсь? На что вы рассчитывали, юная, неопытная обольстительница? Куда вы, постойте, я не все вам сказал… Я хотел отдать деньги за твою работу, дурочка!
Но Миллисент была уже далеко, она бежала за защитой к Роджеру! Сейчас она пожалуется единственному на свете справедливому человеку, и он сотрет в порошок ненавистного Хоггвардса! Он убьет его, утопит в вонючем болоте, переедет своим автомобилем! Кстати, где же его машина?
Подбежав к дому, девушка не увидела света в кухонных окнах, не обнаружила вишневого «ягуара» своего нового работодателя. Как же так, сегодня пятница, Роджер должен был приехать. Ведь он обещал!
Хотелось плакать, закрыть лицо руками и громко рыдать, так скверно было на душе. Все ее бросили, абсолютно все!
Что этот мерзавец Реджинальд говорил о матери? Он сказал ей, что дочь пошла по рукам? Что она — игрушка в руках мужчин? Боже! Миллисент вбежала в кухню, жадно выпила стакан холодной воды.
За окнами быстро темнело. Из сада раздался крик совы, вылетевшей на ночную охоту за мышами.
Этот мерзавец бродит где-то поблизости, вынашивает свои подлые планы. Как страшно, как обидно и страшно! Девушка заперла входные двери, закрыла все окна цокольного этажа, и в отчаянии упала на свою постель.
В комнате было совсем темно и тихо. Запах мяты и лаванды проникал в ноздри, успокаивая расшатанные нервы. Одеяло к самому носу! Не думай о плохом, Миллисент. Итак, повторяем урок. Мужчинам верить нельзя. Это раз. Верить нельзя никому вообще. Это два. Только маме! Какое у нее теперь давление? Как у них дела с Франклином Баумом? Они забыли ее, бросили! Да и кто она такая теперь, чтобы помнить о ней, кто она такая?
Как кто!?
Словно молния, сознание Миллисент пронзила ясная мысль: «Я та, кто только и любит Роджера Харткортворда! Его хриплый голос, его серые глаза!» Сон пришел моментально. Сказались усталость и переживания, а еще, может быть, она произнесла самой себе волшебные усыпляющие слова.
«Его миллионы ты любишь! — прогнусавил под самым ухом мерзкий голос господина Хоггвардса. — Его загородный дом!»
Миллисент застонала во сне. Этот Реджинальд, подмигивающий ей подбитым глазом, мерзок, как ночное ароматное печенье, которого она наелась совсем недавно на сорок лет вперед. Господи, что за сны одолевают ее этим летом? Просто кошмар.
Ровно в полночь Миллисент проснулась от жуткого грохота внизу, кто-то по-хозяйски молотил кулаками в дверь.
Полусонная, шатающаяся от усталости девушка спустилась вниз и без всякого страха открыла. Кто еще мог так настойчиво стучать? Только хозяин дома.
Конечно, это был Роджер, он не мог не приехать! Он приехал, чтобы спасти ее!
— Мне есть, что вам рассказать, Роджер! — сказала Миллисент. — Но сначала надо выспаться! Я дремлю прямо на ногах. Все в порядке. Черепица уложена, балки подогнаны, стропила как новенькие. Потопа больше не будет. — Девушка зевнула. — Да еще вот, мастер Редкноп будет учить меня вождению!
Миллисент даже не упомянула о встрече с бывшим работодателем. Зачем? Это пройдет, забудется, как забываются страшные сны.
Увидев милого Роджера, она вообще забыла о существовании этого несчастного человека, бедного мистера Хоггвардса. Реджинальд даже не знает, что такое любовь, кроме того, он ей совершенно не интересен, как человек. Он подлый! Он не мужчина.
Миллисент найдет способ, как поставить в известность маму о действительном положении дел, просто позвонит отчиму и расскажет, у какого хорошего человека работает.
Засыпая, девушка пыталась обдумать, как же теперь вести себя, чтобы Роджер, который умеет читать ее мысли, не догадался, что она его полюбила.
Ему надоели девушки и женщины, заглядывающие к нему сначала в карман, а потом в сердце? Замечательно! Она прямо скажет, что ей не безразличны его миллионы, она будет хорошей домоправительницей, будет экономить его деньги.
Но о своей любви она не скажет Роджеру никогда!
Она умрет когда-нибудь, ее похоронят под старым дубом, посреди поля. Будут петь птицы, летать стрекозы. С тихим шелестом слетит на могилу дубовый лист…
Роджер, может быть, положит букетик из незабудок на могильный камень, и все. Ей и этого достаточно. Интересно, а как она умрет? Наверное, старой девой, в скромном домике под красной крышей, в кресле-качалке, под веселое пение верной канарейки. Любимая кошка обнаружит ее холодный труп, завоет с горя и приведет старых, добрых соседей. Как хорошо!
Но кого это привела к ее трупу любимая кошка? Кто так трясет ее за плечо? Разве она не умерла?!
…Миллисент открыла глаза и увидела над собой обеспокоенное лицо Роджера. Комната залита ярким солнечным светом, за окнами поют птицы, голова свежая, тело наполнено силой.
— Доброе утро, Миллисент! — сказал Роджер. — Прости меня, что не мог раньше приехать. Что вчера здесь произошло? Ты разговаривала с Реджинальдом Хоггвардсом, мерзавец приходил в мой дом?
— Никто сюда не приходил! — искренне ответила Милли.
— А это откуда? Я нашел это на крыльце! — Роджер показал девушке пухлый конверт. — Тут написано «М. от X.»
Из конверта посыпались деньги.
— Я не понимаю! — Она оторопела. — Кто это «X»?