— Прежде всего я хочу разобрать мою дорожную сумку. Покажите мне, где это можно сделать.
В разговор вступил Роджер.
— Флоренс, идем, я покажу тебе мою новую спальню. Второй этаж весь перепланирован. Ты можешь заблудиться в доме, в котором выросла.
Через пять минут он спустился вниз.
— Роджер, ты рассказал сестре? — тревожно спросила Миллисент.
— Рассказал что?
— Про то, как я служила у Реджинальда, и про то, что происходило у них в доме на моих глазах.
— Рассказать Флоренс о Реджинальде? Ты хочешь, чтобы я рассказал сестре, каков негодяй ее муж? Думаю, она сама в курсе и в лишних примерах не нуждается.
— Ты уверен, что она знает всю подноготную своего мужа?
— Однажды мы чуть не стали с сестрой врагами. Я рассказывал ей о его проделках, а Фло уверяла, что Реджинальд — неплохой человек. Она была ослеплена. Вот что делает с людьми любовь. Думаю, Миллисент, тебе это не грозит. С твоей-то осторожностью и недоверчивостью…
Глаза Роджера смотрели насмешливо, но девушка была благодарна этому взрослому человеку, который говорил с ней так серьезно.
У нее даже появилось желание прикоснуться к нему, почувствовать тепло его руки, пожать его пальцы и, таким образом, выразить свою благодарность. Но она не посмела этого сделать.
Пылал камин, горели свечи, сверкало серебро и хрусталь, но еще ярче сверкали глаза восхищенной Миллисент. Она впервые в жизни вела самый настоящий светский разговор.
Да-да, именно светский! Сестра Роджера оказалась замечательной женщиной, простой и скромной, ее внимательные глаза смотрели на Миллисент с лаской и вниманием.
Флоренс ничем не походила на брата, никак нельзя было поверить, что они близнецы.
Черные, как смоль, коротко постриженные волосы, стройная фигура, исполненные изящества жесты настоящей аристократки.
Роджер смотрел на сестру с обожанием, хохотал, слушая рассказы о рыбаках и браконьерах, о поездках на собачьих упряжках, о торжественном приеме, который устроил в честь открытия природного заповедника за Полярным кругом премьер-министр Канады. Кто бы мог подумать! Его сестра — директор крупнейшего заповедника!
Миллисент, в свою очередь, поведала им о том, как рабочие во время ремонта раскопали ржавую алебарду, пушечные ядра и старинный серебряный кубок.
Девушка чувствовала себя раскованно, ей были приятны дружелюбные взгляды, которые бросала на нее Флоренс. Она ощущала искреннее внимание к себе и не боялась выглядеть смешной и наивной.
— Милли прекрасно распоряжается хозяйством, — сказал Роджер, обращаясь к сестре. — Мастер Редкноп считает, что под началом Милли рабочие справятся с ремонтом к началу осени. Не знаю, чтобы я делал без такой помощницы!
Флоренс коснулась руки Миллисент и тихо произнесла:
— Будем считать тебя моему брату послал Бог.
Щеки девушки вспыхнули румянцем. Ах, видела бы ее сейчас мама, слышала бы добрые слова, которые говорят о ней!
— А ты, кстати, звонила домой, говорила с родными? — словно угадав мысли Миллисент, спросил Роджер. — Если нет, сделай это немедленно. Мне кажется, они беспокоятся, переживают.
— Я уже звонила, — призналась грустно девушка. Веселость ее исчезла, в голосе прозвучала грусть.
— И что, все в порядке?
— С моей мамой, оказывается, говорил Реджинальд, — тихо сообщила она.
— Догадываюсь, о чем он мог рассказать! — рассмеялась Флоренс. — Милли, милая, все будет хорошо! Спасибо тебе за прекрасный обед, мне было очень приятно познакомиться с такой очаровательной девушкой! Друзья, я устала и хочу спать. Роджер, какие у тебя планы?
— Хочу оставить вас двоих, а сам поеду в город. Вам надо отдохнуть, набраться сил. Фло, моя спальня в твоем распоряжении, я поставил в изголовье твою любимую лампу, приготовил стопку детективов. Ты же их еще с детства обожаешь!
— Спасибо за лампу и детективы, но — никаких поездок! Я не видела тебя целый год. Завтра с самого раннего утра отправляемся все вместе гулять, — произнесла Флоренс тоном, не терпящим возражений. — Мне кажется и Миллисент не хочет отпускать тебя на ночь глядя. Так, Милли?
Девушка смутилась. В душе она была полностью согласна с сестрой Роджера, но ни за что бы не осмелилась заявить такое любимому человеку. Не поднимая глаз и покраснев как мак, она молча ждала, что ответит Роджер.
Наконец до нее донеслись слова:
— Хорошо, я остаюсь. Утром мы отправляемся на прогулку!
— Замечательно! — засмеялась Флоренс и бросила лукавый взгляд на Миллисент. — Спокойной ночи, Милли.
Щеки девушки пылали. Она боялась взглянуть на Роджера, поскольку вовсе не предполагала, что все произойдет так неожиданно. Конечно, ей хотелось дальнейшего развития событий после страстных утренних поцелуев. Но — провести с любимым наедине целую ночь… Нет, к этому она пока не готова.
Взглянув на Роджера, девушка увидела, что тот улыбается. Улыбается… Да он смеется над ней!
Убрав со стола посуду и перемыв ее, Миллисент отправилась в душ, надеясь, что холодная вода избавит ее от тревожных мыслей. Увы, воспаленное воображение все время возвращало ее к утренней сцене.
Поднявшись в свою комнату, девушка в смятении подошла к окну, прижала пылающий лоб к холодному стеклу. Что делать? С кем посоветоваться? Зачем она была так доступна утром, позволяла себя целовать? Неужели Роджер понял, что она мечтает о продолжении утренних ласк?
— Милли, милая моя! — раздался шепот за спиной.
Девушка вздрогнула, почувствовав прикосновение сильной руки к своему плечу. Губы Роджера поцеловали ее затылок, потом шею.
Мужская ладонь осторожно легла на грудь девушки. Как он нежен, как робок!
Она замерла, ожидая ласковых слов. Почему он молчит, разве в такие моменты не клянутся в вечной любви, не прибегают к лести, комплиментам, похвалам?
— Роджер, — тихо сказала Миллисент и не узнала собственного голоса.
— Что, моя милая?
— Я люблю тебя… А ты… ты будешь осторожен со мной?
Она вывернулась из объятий Роджера, отступила на шаг и увидела освещенное луной прекрасное лицо человека, который вдруг оказался для нее самым родным в целом мире.
— Поцелуй меня скорее, любимый мой…
Миллисент готова была умереть, только бы продолжался этот поцелуй, ее первый настоящий поцелуй в жизни. Даже не сравнимый с теми, утренними поцелуями… Ей казалось, сердце готово выпрыгнуть из груди. Руки, помимо ее воли, обхватили шею Роджера. Не только губы — сейчас она вся принадлежала этому нежному, сильному мужчине. Кружилась голова, и подкашивались ноги.
Почему она не поцеловала его утром сама, чего она боялась, сколько потеряно времени, сколько потеряно ощущений!
Девушка крепко прижалась к Роджеру всем телом, услышала, как сильно бьется его сердце. Он целует, он любит ее! Его руки обнимают плечи, гладят напряженную, словно струна спину.
Миллисент замерла на мгновение, позволив рукам Роджера снять с нее халат. Волшебные прикосновения!
Мужская ладонь притронулась к обнаженной груди, легко сжала ее, потом он наклонил голову и поцеловал грудь. Его ресницы щекотали кожу, губы нежно касались соска, поцелуи напоминали дуновение ветерка.
— Что ты делаешь, Родди! — тихо воскликнула Миллисент. Господи, она теряла от его ласк последние силы!
— Вдыхаю твой аромат, — шепнул тот, не поднимая головы. — Обними меня крепче.
Миллисент осторожно провела ладонями по плечам и груди Роджера, обхватила его сильную мускулистую спину. Неужели это происходит наяву, неужели ей это не снится?
Их губы вновь встретились, снова закружилась от сладостного поцелуя голова, цветные круги поплыли перед глазами.
Роджер неожиданно резким движением отстранился, сбросил с себя халат и вновь властно привлек Милли, прижал к себе. В этот момент девушка почувствовала незнакомое прежде, мощное прикосновение к своему животу того, о чем она раньше и подумать стеснялась. А теперь желала, чтобы это прикосновение длилось как можно дольше. Трудно было поверить, что происходящее с ней не сон, и что она действительно наедине с любимым, единственным в мире мужчиной!