— Милли! Это ваша льняная головка сияет в окошке? — окликнул женщину мистер Редкноп, усаживаясь в машину. — Подойдите ко мне, если нетрудно. У меня к вам серьезное дело.
Что такое? Может быть, мастер хочет сообщить ей что-либо о Роджере? Возможно, он знает, почему хозяин столько времени молчал? Не дай Бог, с ее возлюбленным беда…
Она слетела вниз, словно пушинка, гонимая случайным порывом ветра.
В руках у Миллисент оказался сложенный вдвое листок бумаги.
— Что это? Господи, не пугайте меня! Это…
— Почта Амура, — улыбнулся мастер. — Прочтите на досуге.
Редкноп нажал на газ, подмигнул растерявшейся Миллисент и через минуту его автомобиль скрылся за поворотом.
Стоя под липами, юная женщина внимательно прочитала строки, написанные крупным, почти детским почерком:
«Миллисент, я пишу с надеждой получить ответ. Вы та самая девушка, о которой я мечтал всю жизнь — самая добрая и нежная! Ваш голос преследует меня везде, я перестал спать и есть. Рука у меня почти зажила. Скоро открою собственную стекольную мастерскую. Это я так, на всякий случай сообщаю, чтобы вы не подумали, что я не сумею обеспечить свою будущую жену всем необходимым. Навеки ваш Лайонелл Смит».
Миллисент улыбнулась и тут же чуть было не заплакала.
Ей, конечно, не приходилось еще в жизни получать такие письма. Что сказать? Смешной мальчишка, да и только! Ей вспомнилось, какими восторженными глазами смотрел на нее стекольщик, когда она накладывала жгут на предплечье и перевязывала резаную рану. Казалось, Смит был рад случившемуся несчастью.
Если бы он только знал, добрый, славный Смит, что творится у нее на душе. Какая тоска сжимает сердце!
Роджер… Миллисент произнесла заветное имя и тут же забыла о записке Смита. Завтра она увидит его. Юная женщина поспешила в дом. Записка стекольщика осталась лежать в траве под липами.
И в пятницу он не позвонил ей. Ничего, она терпеливая, умеет ждать. Она ждала, когда мама наконец-то станет счастливой, ждала объяснений Эдисона, не спешила убегать из дома Реджинальда Хоггвардтса, надеясь в конце концов получить честно заработанные деньги. И сейчас проявит терпение. Остался всего один день, и коварный, любимый Роджер Харткортворд появится на пороге своего особняка.
Есть плюсы в том, что он не позвонил ей. Значит, с ним все в порядке. Обычно люди, когда звонят по телефону, сообщают что-то необычное, тревожное про себя, или чего-то требуют, или ждут сочувствия. А если звонков нет, тогда и причин для беспокойства как бы не существует…
Какой замечательный сон приснился Миллисент с пятницы на субботу! Как будто она встретила у крыльца дома Флоренс, и та под большим секретом сообщила ей, что Роджер уволился из своего банка и поступил на службу под начало мистера Редкнопа.
«Представляешь, мой брат учится столярному ремеслу», — сообщила ей во сне Флоренс. Почему он так поступил? Да потому, что хотел быть ближе к Миллисент. Прекрасный сон! Она смеялась во сне, словно счастливый ребенок!
Утро действительно оказалось мудренее ночи. Заслышав знакомый звук двигателя, Миллисент бросилась к окну. Боже! Он приехал.
С сияющими глазами, разбросанными по плечам волосами, в длинной розовой рубашке Милли стояла у окна и улыбалась во весь рот. Точно так же, как однажды в детстве, когда столкнулась под Рождество в магазине с «живым» Санта Клаусом.
Роджер! Ну, посмотри на меня! Я торчу в окошке. Я — твоя милая девочка, как ты меня называл.
Но прибывший наконец-то в свои владения хозяин обошел автомобиль, открыл левую дверь… Верить или не верить глазам? На дорожку вышла молодая дама в умопомрачительном платье — оно ловко обтягивало ее бедра, грудь, совершенно плоский живот. Гостья и двигалась, как королева, ножки в изящных туфельках зацокали по каменным плиткам дорожки!
Роджер почтительно двигался следом, что-то говорил девушке. Из спальни Миллисент видела, — глаза не станут врать, — он постоянно улыбался.
Миллисент отшатнулась от окна. Все понятно! Вот она — швейцарская невеста на миллиард долларов. Да, такая только и может быть дочерью банкира, у которого куры денег не клюют! Как выступает, как говорит, бросает через плечо надменные улыбки!
Она почувствовала, как кровь отлила от ее лица. Только бы не грохнуться в обморок! Милли потерла пальцами виски, сделала несколько глубоких вдохов. Мечтать никому не вредно. Но все! Конец мечтам. Да, она Золушка, только не настоящая, а та, которая не смогла попасть на бал и встретить своего принца.
Хватит морочить голову пустыми ожиданиями, она вычеркнет из памяти все: и дождливую ночь, и то, как расчетливый банкир спасал ее, кормил, и она, с перепугу, съела целый пакет печенья. И ночь страсти она тоже забудет…
Все, все решительно вычеркнет из головы. Не случайно он молчал, лежа с ней в постели. Или почти ничего не говорил. Ему просто захотелось познать ее девственную плоть, а в этом случае слова не нужны.
Миллисент оделась, расчесала волосы, завязала их строгим узлом на затылке, наскоро умылась в ванной, даже не выдавив как обычно, из любопытства, на руку или щеку из очередного яркого тюбика крем. Затем спустилась в холл, вежливо поздоровалась с Роджером и незнакомкой. Бесстрастно спросила, не приготовить ли кофе.
— Нет, Милли, — коротко ответил Роджер. — Мы очень торопимся. Я хочу показать дом, и мы сразу уедем в город. Кстати, познакомьтесь!
— Элизабет Кроулберг! — холодно произнесла девица, не подав руки.
— Миллисент!
— Пригласи к нам мистера Редкнопа, Милли! — приказал Роджер.
«Мы… К нам!..». Даже не счел нужным познакомить ее с гостьей! А, в общем, правильно сделал. Нет никакого желания смотреть в холодные, надменные глаза, отвечать на ледяную, ничего не значащую улыбку. Принцесса! Такие же стальные глаза, как у Роджера.
Дорогая прическа, каждый волосок на месте.
Миллисент старалась не обращать внимания на голоса, доносящиеся с верхней площадки лестницы. Роджер смеялся, рассказывал что-то веселое, вел себя так, будто нахваливал и собственную персону, и свой дом. Его спутница больше молчала, лишь однажды громко произнесла:
— Роджер, у тебя превосходное будущее! Славный дом, молодец, что сохранил его. В Европе таких почти не осталось.
От досады Милли ударила кулаком по перилам. Скажите на милость, в Европе таких домов нет! Да откуда у вас самих-то все эти роскошные особняки? Только ведь благодаря старинным богатым предкам. Если бы у нее тоже были такие предки, она бы не стояла сейчас здесь, не трепетала, не выслушивала бы сдержанные короткие требования, мол, нет, не готовь нам кофе… Она блистала бы сейчас где-нибудь в кругу поклонников, лежала на фешенебельном пляже, потягивая прохладительные напитки…
Конечно, воля хозяина приводить в дом того, кого он считает нужным. Но можно было хотя бы что-то объяснить ей! Да, она обыкновенная домоправительница без претензий на что-либо. Но у нее есть гордость.
Миллисент решила больше не появляться на глаза приехавшей паре: пусть воркуют, сколько угодно. Возможно, она им мешает.
Хорошо, побудет в своей комнате и не выйдет, пока те не отправятся восвояси. Никакой ревности при этом Милли не испытывает, ревность вообще смешной пережиток.
Просто неприятно находиться рядом с долговязой вырядившейся девицей. Интересно, куда это они торопятся? На премьеру в модный театр, на званный ужин? Как давно они знают друг друга?
Но у окна стоять ей никто не может запретить. Может, она видит своего коварного искусителя в последний раз. Ага… Вот они вышли из дверей, спустились под руку по лестнице, вот Роджер необыкновенно бережно усадил девушку в машину, уселся сам. За рулем шофер, чего раньше не случалось. Это, разумеется, официальный визит невесты. Машина тронулась с места… Скатертью дорога!