Маллен сидит около брата ещё около часа. Говорит обо всем, впервые рассказывает о Каине, сеансах с Доратеей. Особенно про Каина, она говорит в полголоса, про ее страхи, про его жену. И как будто чувствует на спине взгляд его глаз. И все равно продолжает говорить, выплескивая все, что накопилось. Даже если Каин и правда здесь, пусть знает, пусть.
Ты же хотел знать.
Колетт замирает, когда настольная лампа с треском лопается. Она уверенна, что тяжёлая ладонь вот-вот ляжет ей на плечо и оттащит от брата, но ничего не происходит. Только спустя мгновение, ее легко трясет женская тонкая рука. Колетт моргает и переводит взгляд на молодую девушку. Она хорошенькая, вероятно, стажер.
− Простите, мисс. – вежливо, немного испуганно говорит она. Наверное, многим не нравится, когда их отвлекают от разговоров с родственниками. – Мне сейчас надо…мммм…помыть пациента. – Колетт замечает в ее руках таз с водой и мочалку. Странно, как она раньше не заметила? – Вы должны выйти. Кроме того, начинается комендантский час.
На дисплее телефона 14:05
17:14, бар
Она не собиралась напиваться, однако пару стаканчиков яблочного сидра приятно освежают. Это место – типичный полупаб-полубар, с небольшим телевизором у барной стойки, по которому непрерывно транслируются то новые, то старые записи футбольных матчей для сгруппировавшейся у стойки группы мужчин, лениво потягивающих пиво и кричащих на любой гол. Кое-где за одинокими столиками, хаотично расположенным по заведению, сидят люди, в основном пожилые, медленно поедающие свой заказ, сделанный, наверняка, не на самой чистой кухне.
Тут очень много людей; от их криков болит голова. Колетт кажется, останься она одна, сама кричать начнет. Ей нужно какое-то окружение, и совершенно плевать, что это чужие люди, плевавшие на нее.
Погода, словно выражая поддержку Маллен, была отвратной. Так же, как и самочувствие самой Колетт. Напиться и забыться – выход, но она не та девушка, которая попытается залить свои проблемы. Колетт Маллен не дура, знает, чем такое может закончится: ее просто поимеют в какой-нибудь комнате на вверху. Хотя, вряд ли демон позволит этому случится.
Я не собираюсь напиваться, Каин, поэтому можешь не убивать всех людей в баре
− Повторить? – спрашивает бармен. Это крупный мужчина лет сорока, с густыми рыжими усами, лысой головой, которая забита татуировками. Как и накаченные руки и часть груди. Байкер, или бывший заключенный.
Колетт смотрит на три пустых стакана перед собой.
− Нет, спасибо. – кидает на барную стойку деньги и выходит.
На улице льет дождь. Это даже слабо сказано. Сильный дождь, то льющий, как из ведра, то постепенно затихающий. Ветер, сносящий всё, что попадается ему на пути, и тёмное-тёмное небо, на котором изредка то тут, то там мелькает молния.
Колетт кривит губы. Надо было слушать прогноз погоды по радио, тогда бы она не оставила машину так далеко, с мыслью «пройдусь – голову проветрю». Сейчас голова не только проветрится. Но Колетт до одури хорошо – она натягивает на голову капюшон толстовки и идет к машине. Не медленно, но не так уж и быстро. Пока она доходит до машины, уже вся промокла, так что даже перестала прикрываться капюшоном.
Взгляд голубых глаз теперь недовольный, осуждающий.
Раз…два…
…и вы должны понимать, что все может быть…
…Чудеса случаются…
…Вашему брату вы помочь не сможете…
Озарение. Вместе со вспышкой молнии, Колетт внезапно понимает, что она может сделать. Дверца машины так и остается открытой, пока Маллен смеется, находясь в истерическом припадке. О, черт, ответ был так близок, но Колетт просто была слишком раздавлена чтобы его разглядеть.
Он был невероятен.
Ей надо было вызвать демона.
Дождь, казалось, не собирался сдавать обороты. Колетт ехала скорее на автопилоте, идеально зная, где находится тот перекресток. И девушка не знала, как его назвать: злосчастный или судьбоносный.
Жестяная коробочка лежала рядом с девушкой. Маллен уже давно ее с собой возила – на черный день, как говорится. Вот, черный день и настал.
− Не думаю, что ты, Господь, простишь меня… Но уповая на твою милость.
Холодный капли нещадно падали на молодую девушку. Руки были в грязи. Коробка была в ее руках. На лодыжке царапина, она жжется – напоролась на какую-то торчащую из-под земли железяку.
− Господь Всемогущий. – Колетт понимала, что после того, что она сделает, вряд ли она сможет обратится к Богу. Ее душа уже не будет ей принадлежать. – Я молю просить меня. Не могу смирится с тем, какая судьба уготована моему брату.
Ноги уже держат плохо. То ли от холода, то ли от страха, но Маллен чувствует, как ее тело начинает словно отделяться. Девушка опускается перед вырытой ямой и уже не на корточках, а прямо коленями встает на грязную землю. Грязную и мокрую; Колетт уже все равно. От холода она не чувствует пальцев, поэтому коробка то ли падает, то ли она сама ее опускает…
это все…
− Что ты делаешь?
ради брата
Голос ударяет в голову, по натянутым нервам, заглушает дождь. Ладонь обжигает болью – железная коробочка вылетает из рук слишком резко, все ее содержимое разлетается по земле. Колетт вскакивает и смотрит прямо перед собой.
Взгляд Каина горит, но это не ненависть. Это злость. Он злится на нее, на то, что она чуть не совершила такой опрометчивый и необдуманный поступок. Колетт приоткрывает рот, и пытается что-то сказать, но внезапно обнаруживает, что говорить не может: замерзла настолько, что челюсть бешено трясется. А Каин смотрит. Не пытается сделать шаг, понимая, в каком она положение, но и не уходит. Не исчезает, давая ей повод списать все на воспалённое сознание.
Колетт не пугается, она не делает ровным счетом ничего. Стоит и смотрит, хотя из-за дождя она не увидит даже протянутую руку. А силуэт Каина видит. Или думает, что видит. Она просто смотрит туда, откуда шел голос. Бросает попытки сказать что-то, связать два слова. Не открывает рот как рыба, но с хрипом, словно на выдохе, выдавливает из себя:
− Каин…
Сознание оставляет ее. Колетт падает в объятья темноты, кошмаров, а демон ловит ее до того, как ее голова ударится о железку.
========== Мы не прощаемся (не проверенна) ==========
Сначала появляется звук. Потом – свет.
Колетт приоткрывает глаза, опасаясь, что солнце ударит и ослепит. Но ничего не происходит. Видимо, она закрыла шторы, когда ложилась спать. Девушка зевает, поворачивается на бок и ее взгляд упирается в тумбочку. Тумбочку, которой в номере просто нет.
Маллен садится на кровати. Резко, отчего голова начинает неприятно побаливать. Не обращая внимание на эту боль, она осматривается и ее сердце готово остановится. Она знает это место, эту комнату. Потому, что когда-то она переждала здесь долгий, недельный шторм.
Это была одна из комнат в доме Каина. Колетт закрывает глаза.
Раз…два…три…четыре…пять…шесть…семь…восемь…девять…десять
Глубоко выдыхает и открывает глаза. Ничего не меняется, она все еще находится там, где есть. А это значит, что перекресток не был плодом воображения. Она, вполне осознано, решила продать демону душу. Однако Каин ей помещал.
И он злится.
У Колетт отсутствует чувства времени. Ее телефон лежит на тумбочке, но попытка включить его не увенчалась успехом. Впрочем, рядом лежит сумка, в ней должна быть зарядка. Девушка спускает ноги с кровати, касаясь обнажёнными ступнями теплого прикроватного коврика. Теперь видна разница – Колетт намного холоднее. Как только Маллен пытается встать, ей приходится с тихим «ой» опереться на тумбочку. Голова тут же отозвалась дикой болью, перед глазами «заплясали» точки. В горле и во рту сухо. Одета она в ночную рубашку – Колетт не помнит, когда и как ее переодели.
Рука тянется к голове, но вместо гладкой кожи натыкается на повязку. Ох, черт, видимо она ударилась головой. Обо что? Она точно не помнит, как упала на землю – Каин ее поймал. От множества вопросов голова начинает болеть только сильнее. Маллен думает о том, не вернутся ли в постель, но тут же появляется еще одна мысль – Билл. Болеть начинает не только голова, но и сердце. Теперь, даже если она и вернется в постель, то не сможет заснуть.