Теперь Орви совестно было шататься одной по городу.
Возвращаясь с работы, Маркус по-прежнему заваливался спать. С этих пор ящик с картинкой сторожил его жену, и жена не имела права капризничать. Орви послушно сидела за столом и смотрела все передачи подряд. Когда она ложилась спать, комната превращалась в каюту на пароходе и ужасно качалась. Орви и не предполагала, что движение и разговоры там, на экране, могут вызывать тошноту.
Изо дня в день Орви обязана была глазеть на экран — не будешь же смотреть в сторону, если аппарат включен! Выключить телевизор было нельзя — Паула каждый вечер усаживалась в домашнем кино и не двигалась с места, пока не кончались передачи.
Паула пришла в такой восторг от телевизора, что перестала рассказывать страшные истории. Ей даже некогда стало разговаривать с подругой, дарившей ей шашки, и она старалась поскорее отделаться от гостьи. Еду Паула готовила заранее и совала в духовку, чтобы не остыла. Как человек настойчивый, она устраняла все препятствия, которые могли бы испортить ей удовольствие.
Она прочно занимала середину комнаты, и уже никакая сила не могла оторвать ее от движущихся на экране картин.
Отделявшая комнату от кухни дверь, которую в свое время отвоевала Орви, окончательно потеряла всякий смысл. Теперь она была открыта настежь, и Орви казалось, что она живет на улице.
Жизнь снова катилась в пропасть.
Напрасно Маркус искал на лице Орви выражение радости и довольства. Жена становилась все мрачнее и молчаливее. Иногда, возвращаясь с работы, Орви забегала в кафе и торопливо выпивала там стаканчик-другой вина. Одурманенной, ей легче было вынести долгий вечер с телевизором. Орви готова была бежать куда глаза глядят, лишь бы избавиться от стоящего в углу орудия пытки. Но она боялась гнева Маркуса и потому снова и снова возвращалась в свою тюрьму с говорящей стенкой.
Вечно недовольное лицо Орви стало раздражать Маркуса, и он решил развлечь свою жену. Почему бы снова, как в былые времена, не заглянуть в ресторанчик?
Орви оживилась и с умилением вспомнила те дни, когда они частенько проводили вечера в каком-нибудь шумном месте.
У Орви была доверчивая душа, как у щенка, который, невзирая на пинки, подбегает, как только его опять поманят. Маркус снова стал мил Орви — муж старается быть внимательным. Да и другие чувства как будто вновь всколыхнулись в ней, где-то в глубине души скребло ощущение вины перед Бриттой. Надо вырвать Алара из сетей той красивой женщины. Нельзя равнодушно смотреть, как оскорбляют твоего самого близкого друга.
Орви попросила Маркуса пригласить в ресторан и Алара.
Маркуса удивила просьба Орви. Жена стала уверять его, что надо же чем-то ответить на гостеприимство Алара и Бритты. Этот довод убедил Маркуса, и он согласился.
Предвкушая веселье, Орви оживилась и принялась с жаром готовиться к нему. Примерив все свои платья, она выбрала самое красивое. Парикмахерша соорудила на голове Орви потрясающую прическу, которая была бы под стать самой изысканной невесте. Впервые за долгое время Орви любовалась собой в зеркале — когда человек в унынии, ему неприятно видеть себя.
Втроем они отправились в самый лучший ресторан.
Орви разрумянилась, ей хотелось заразить своей радостью и других. Она хохотала, ее глаза сверкали, она требовала, чтобы Алар рассказывал разные истории.
Они ели, пили, разговаривали, глядели на танцующих людей и слушали певцов. Орви казалось, что она вдруг попала в какую-то иную, куда более насыщенную и полноценную жизнь. Теперь будущее стало вырисовываться перед ней — она постепенно снимает с книжки деньги, шьет себе множество великолепных нарядов и начинает снова выводить Маркуса в свет. Орви испугалась — может быть, всему виной ее собственная безучастность? Рядом с ней и Маркус выбрал путь наименьшего сопротивления, он становился все ленивее и толстел. Долг Орви, как более молодой, внести в жизнь задор, искру, Орви должна вся пружинить от веселья, как доска под ногами прыгуна.
Придя от этих радужных планов в еще более приподнятое настроение, Орви, улыбаясь, смотрела на Алара. Какой он все-таки милый, без конца готов рассказывать всякие истории, чтобы поддержать веселье. Сегодня на повестке дня у него любовные похождения.
На столе появились новые бутылки, и это еще больше подняло настроение. Алар пригласил Орви танцевать. Войдя в раж, он снова и снова тянул Орви на круг. Во время танца Алар смотрел на нее прищуренными глазами и рассыпался в комплиментах. Орви без конца смеялась. Покачиваясь в такт музыке, она совсем позабыла о Бритте. Чего ее жалеть — сама виновата. Алар неоднократно жаловался, что Бритта словно приросла к хутору. «Старика можно было бы куда-нибудь определить, — промелькнуло у Орви, — нельзя же бросать своего мужа на произвол судьбы».