Берет мешок и поднимется наверх. Беззвучно входит Юноша.
Юноша. Ну что, он уже здесь? Снял комнату? Я подожду. (Пауза.) Слышишь, как он там бушует? Передвигает мебель, топает, как слон, — с потолка сыплется. (Пауза.) А теперь мечтает. Отнеси ему поесть. Поляки любят хорошо поесть.
Женщина выходит. Спускается Мучитель.
Мучитель. Вонючая дыра, а не комната.
Юноша. Такой человек, как вы, — и в таких жутких условиях?!
Мучитель. Сущая канава! Канализационная труба, а не комната! Я весь содрогаюсь при мысли, что придется там спать. Одна простыня чего стоит! Ее что, вымочили в блевотине мертвеца? Но, как бы то ни было, я остаюсь.
Юноша. Какой скандал — такой человек, как вы…
Мучитель. Да.
Юноша. …чье умение заслуживает… нет, чье искусство заслуживает высочайшего уважения и соответствующих условий…
Мучитель. Ты отлично умеешь льстить. Но мне не требуются подмастерья. Все, что необходимо, я делаю сам.
Юноша. Я восхищаюсь вами. Целеустремленный мастер, который оставляет за собой только…
Мучитель. Боль.
Юноша. Или правду. Как плотник, который, выполнив работу, уходит, унося инструменты и оставляя после себя отремонтированные двери и прочие мелкие образцы своего искусства. Так и вы…
Мучитель. Сплющенные и раздробленные пальцы, пустые глазницы, черные, как ночь.
Юноша. Вы такой доступный, понятный и открытый. Я вами восхищаюсь. Сам я не владею никаким ремеслом.
Мучитель. Ты блестяще умеешь льстить.
Юноша. Правда?
Мучитель. Это может помочь тебе при устройстве на работу.
Юноша. На должность льстеца?
Мучитель. Да. А ты никогда об этом не задумывался?
Юноша. Как о профессии? Нет.
Мучитель. Я вот тоже никогда не думал, что боль будет моей профессией. Тем не менее с ней мне не приходится страдать от отсутствия еды, жилья и женщин. Подобные открытия — как удар молнии: озаряют путь в будущее.
Юноша. Я подумаю над этим.
Входит Женщина с тарелкой еды. Мучитель садится и ест.
Мучитель. Что я презираю, так это когда плохо разбираются в собственном ремесле.
Юноша. О да, я понимаю.
Мучитель. Как льстец лучше достигает цели, если и сам хотя бы отчасти верит тому, что сочиняет, так и в моем ремесле необходимо сосредоточиться на одном: на признании. И не увлекаться болью ради нее самой. Иногда мне даже удавалось достичь цели, вообще не причиняя боли, а лишь описывая ее. Другое дело, когда исполняешь наказание. Об этом я никогда не думал как о пожизненной работе. Впрочем, другие, бывает, считают иначе. Не суп, а квинтэссенция помоев! Почему она немая? Из-за того, что родилась глухой?
Юноша. Ей отрезали язык. И порвали барабанные перепонки.
Мучитель. Вот как?
Юноша. Это — моя мать. Однако и ее материнство существует лишь в определенных пределах. Вы правы: она грязнуля. Бывает, я поколочу ее, но потом думаю: она же подарила мне жизнь.
Мучитель. Крысы тоже дарят жизнь своему мерзкому потомству.
Юноша. Конечно, глупое чувство. Ведь мы рождаемся в результате убогих совокуплений. О нас в те моменты не думают. Действительно, в этих ситуациях я никогда о потомстве не думал. В ваших рассуждениях вы выходите за пределы общедоступного.
Мучитель. Что ж, твои комплименты вполне к месту.
Юноша. Это от восхищения.
Мучитель. Ну вот, опять.
Юноша (со смехом). О да.
Мучитель. Не можешь остановиться.
Юноша. Вовсе нет. Но кто наймет на работу льстеца?
Мучитель. Ну, кто-нибудь из власть имущих, разумеется.
Юноша. Точно — власть имущие.
Мучитель. Или наоборот: какой-нибудь отшельник.
Юноша. Отшельник?
Мучитель. Да. Поскольку за свой отказ от власти он нуждается в восхвалении. И напрашивается на комплименты.
Юноша. Но мы все их любим.
Пауза.
Мучитель. Она глядит на меня, как побитая собака. Как дворняжка, которая, того и гляди, отдаст концы. Вот оно, истинное лицо той, которую ты называешь своей матерью.