Мальчик. И моя.
Женщина. Да, и твоя тоже. Но я не могу держать иголку, когда эти…
Мальчик (выглядывает в окно). Наша армия отступает.
Мужчина. У Бога на все есть причины.
Мальчик. А вдруг христиане войдут в город?
Мужчина. Значит, так захочет Бог.
Снова звук взрыва, затем — крик где-то поблизости. Пауза.
Мужчина. Ты остановился. Почему перестал работать?
Мальчик. Я должен взять винтовку убитого. Я должен…
Мужчина. Ты должен закончить ковер.
Мальчик. А если христиане повесят нас?
Девушка. Не повесят. Они посмотрят на ковер и спросят, как обычно: «Как это вы ткете свои ковры?»
Мальчик. Они тебя отпихнут, повалят и задерут юбку — на ковре или не на ковре.
Девушка. Как я могу ткать, когда он говорит такое? Как я могу ткать?
Мужчина. Ты не сделал целый рад стежков. Пропустил целый ряд.
Мальчик. А из тебя они выпустят кишки, во имя Христа.
Мужчина. И еще один ряд. Мы позволяем, чтобы ветер этих боев разрушил нашу семью. Посмотри, я работаю не останавливаясь. И пальцы мои двигаются так же быстро, как всегда. Я ни на что не обращаю внимания и продолжаю работать. От страха перед историей я не пропустил ни одного стежка.
Девушка. Сейчас восстановлю тот ряд, который пропустила.
Мужчина. У нее это получится. Она знает, что вся боль уйдет в ковер. Ткать такой ковер научил меня мой отец. А его научил его отец. И так до самого начала. И ни христиане, ни татары, ни курды, ни Чингисхан, ни царь — никто не изменил его рисунка. В тебе, мальчик, который мечтает о винтовке, живет дух народа. В этих нитках записано его послание.
Мальчик. Знаю.
Мужчина. Говоришь, что знаешь, но все равно предпочитаешь винтовку.
Мальчик. Потому что без винтовки не будет ковра. Не знаю почему, но ковер и винтовка — одно и то же.
Поблизости вновь разрывается снаряд. Женщина в испуге вскакивает и испускает крик. Невзирая ни на что, мужчина продолжает работать.
Женщина. Не останавливайтесь, не обращайте на меня внимания.
Взрывается еще один снаряд. Женщина снова вскрикивает.
Все в порядке. Продолжайте. Я только….
Девушка. Только ты сядь. Если будешь стоять, в тебя могут попасть осколки.
Мальчик. В коня попали.
Сцену заливает кровь.
Мужчина. Может, осада уже закончилась. Тогда мы сможем поесть. Но для этого нужны деньги. Еда стоит денег. А нам нечего будет продать, если у нас не будет запасов. Все зависит от них. Запасы — это жизнь.
Девушка. Пальцы двигаются быстрей, когда думаешь о еде.
Женщина. Простите меня. Я всем уже плешь проела со своими нервами. Простите меня и мои нервы.
Девушка. Мы понимаем. Ведь ты уже не так молода, как прежде.
Женщина. Я всегда была хорошей работницей.
Мужчина. Твои пальцы работали, как муравьи. Ничем их было не возмутить, эти пальцы, ничем не остановить. Я всегда восхищался ими.
Женщина. Я работала быстрее всех в городе.
Мужчина. Да, она работала быстрее всех, и я не колебался, я сказал себе: «Эта женщина должна быть моей женой».
Женщина. Взрывы мешают мне сосредоточиться.
Звук очередного взрыва.
Мальчик. Мужчину убили в саду. Человека убили.
Сцену заливает кровь.
Мальчик. Я должен занять его место.
Мужчина. Если ты не доделаешь бахрому, мы никогда не закончим этот ковер.
Мальчик. Но христиане возьмут город.
Мужчина. Они и раньше его брали.
Мальчик. Вот именно такой подход, я извиняюсь за эти слова, именно подобный подход и позволяет им возвращаться. Впрочем, это не мое дело, мое дело — бахрома.
Мужчина. Еще шерсти. Не видишь, что у меня закончились нитки? Дай еще шерсти.
Девушка встает и идет за шерстью.
Согласен. Это нападение и меня выбило из колеи. А то шерсть была бы рядом.
Возвращается Девушка с катушкой шерсти. Раздается взрыв. Она поскальзывается на крови, разлитой по сцене, и падает.
Мальчик. Что с тобой? Все в порядке?