Бессточных водоснабжающих систем на всем Урале буквально единицы. Например, на Верх-Исетском металлургическом заводе в Свердловске. О безотходных только мечтается. Но в идеале должно быть так: сколько добра в систему поступает, столько и выходит. Пока вместе с водой заводы отдают миллионы тонн ценнейшего сырья. Научившись улавливать его лишь частично, на Челябинском металлургическом комбинате только в конверторном производстве сберегают за год сорок тысяч тонн шлама, в котором больше половины — железо. Только отстойники доменного производства дают за год ценного сырья на полмиллиона рублей.
Когда в Челябинском «Гипромезе» тщательно анализировали свою комплексную схему, то выбор первоочередных мероприятий на первое место все-таки вывел технологию производства. Безотходная технология — вот экологический идеал, к которому будет стремиться город.
В схеме гипромезовцев много интересно решенных проблем. Дело теперь за малым — начать крупномасштабную практическую работу по воплощению этой уникальной схемы в жизнь города.
Вот тут-то исчезают радужные настроения у самих авторов схемы. Их законно беспокоит главный практический вопрос: а кто конкретно будет выполнять намеченное? Если все пойдет по-старому, когда каждое предприятие исходит из своих ведомственных интересов и ограничено в своих возможностях «милостями» соответствующих министерств, дело на новые «ноги» не поставишь, и оно будет «хромать», как и сейчас. Ведь реализация рекомендаций, заложенных в схеме, возможна только по территориальному принципу, не случайно она носит комплексный характер. А финансирование намеченных мероприятий, несомненно, пойдет по отраслям, по ведомственному принципу. Решить технические и организационные проблемы, возникшие при этом, будет непросто, если не будет единого руководства, единого финансирования, единого подхода к делу. К подобным трудностям надо готовиться уже сегодня, иначе пятьдесят томов разработанной единой схемы лягут мертвым грузом.
О неприемлемости ведомственного подхода к охране природы и утилизации отходов говорит пример самой опасной из двенадцати промышленных свалок Челябинска. Речь пойдет о неутилизируемых отходах завода «Оргстекло» — серной кислоте.
Когда-то с ней на заводе поступали весьма просто: по специальным лоткам спускали прямо в реку Миасс, на берегу которой, практически в центре города, и стоит завод уже много десятилетий. Горели лотки, погибала река, тяжело приходилось жителям окрестных улиц. А к серной кислоте добавлялись еще и отходы эфира, ацетона, некоторых других вредных веществ.
Сейчас многое изменилось в лучшую сторону. Сбросы в реку давно прекращены, вода, используемая в теплообменных аппаратах, не имеет прямого контакта с продукцией, поэтому никаких вредных соединений не получает и с собой не уносит. Агрегаты цехов оснащены различными отстойниками, фильтрами, ловушками. Но тем не менее тревога не только остается — она возрастает от года к году.
Отработанная серная кислота по-прежнему не утилизируется. Ее теперь просто-напросто вывозят за город и сливают в огромный котлован. Но это только, так считается, что «за город». Фактически опаснейшая свалка — в черте города, рядом с бытовой свалкой, о которой я уже писал. Сравнительно недалеко отсюда заводы и жилые поселки, да и река Миасс осталась в опасной близости. Не дай, не приведи, чтобы агрессивная кислота разъела ложе своего природного резервуара и смешалась с грунтовыми водами. Ущерб будет неслыханный.
Более десяти лет идет «толковище» вокруг утилизации этой кислоты. Найден правильный вариант: надо строить цех по производству сульфата аммония, который может дать восемьдесят тысяч тонн ценного удобрения в год. Определили площадку, разработали проект завода по переработке отходов, на его строительство были выделены ассигнования. Частично. А потому цех так и не построен — пока стоит лишь коробка будущего завода. Все считают, что время терпит.
Время-то терпит, оно равнодушно к нашим бедам, как и к нашим благоглупостям. А сколько будет терпеть природа? Иногда приходится слышать о некоем психологическом барьере, который-де надо ломать, чтобы шагнуть на новую ступень эколого-экономического мышления. А есть ли он, этот психологический барьер? Может, все куда проще и по сути, и по имени?