Галина Аркадьевна. Но если вам тяжело…
Женщина. Да нет, ничего, выговорюсь – легче, может, станет… Словом, пошла я в поликлинику, объясняю им что и как, они тоже в растерянности, странная справка получается, жутковатая какая-то, но дали все-таки. Пошла с ней в исполком, к секретарю. Женщина у нас секретарь, хорошая тетка оказалась, помогла. Расписали нас, значит. Пришли мы домой, гостей никого не звали, какие там гости, а вечером его родители пришли. Снизошли вроде бы как. Сначала натянуто все очень. То, се, где ваш мальчик, как он. А я его к сестре отправила, чтоб уж не сразу доконать родственничков-то новых. Мой, конечно, старался, как мог, острил, танцевал с матерью – она хоть и пожилая, а танцует здорово, почище молодой. А потом она зашла на кухню, когда я чай заваривала, подошла ко мне и, ничего не говоря, молча так, обняла сзади. И постояла так. Я повернулась, хочу сказать что, а в горле – не могу. И она не выдержала. И проревели мы с ней так часа полтора. Мужчины даже не заходили, поняли, наверное, что и как. И верите – о чем говорили тогда, не помню. Вроде бы я извинялась, вроде бы она тоже прощенья просила – не помню. Помню только духоту – чайник все кипел…
Галина Аркадьевна (после паузы). А потом?
Женщина. А потом – что. Он в клинику лег, на обследование вначале, а я вот ищу обмен, слово дала. А уж что дальше – один бог знает. Все едино – хоть режь, хоть облучай. Ладно, вы простите меня, что я вам на голову все это, вам все это чужое.
Галина Аркадьевна. Что вы, если хоть капельку…
Женщина. Да кто его знает. Говорят, выговоришься – облегчишь душу. Да разве ее чем облегчишь, особенно словами. А сделать – что я могу. Могла бы – сама легла вместо, я – что, кто мою смерть заметит, а он – у него голова.светлая, он мог бы еще много понаделать всего.
Галина Аркадьевна. Но подождите, может, все еще обойдется.
Женщина. А я жду. Жду. Чего ж мне еще остается. Только это и осталось… Вы квартиру-то так и не посмотрели, заморочила я вас.
Галина Аркадьевна. Да нет, я уже все увидела. Вы же сами говорите – коробка с дыркой.
Женщина. Вторую, его – будете смотреть?
Галина Аркадьевна. Да, если можно.
Женщина. Можно, отчего ж нельзя. Нужно даже. Только там нет никого, надо договориться, чтоб я или мать его приехали.
Галина Аркадьевна. Ну вы скажите, когда вам удобно.
Женщина. Знаете что, возьмите ключ. Посмотрите сами, после привезете.
Галина Аркадьевна. А вы не боитесь так – незнакомому человеку все-таки?
Женщина. Это я раньше боялась бы. Когда не знала, чего бояться надо. Нате (протягивает ключи), привезете вечером, я по вечерам всегда дома, он звонит оттуда.
Галина Аркадьевна. Спасибо, завтра же привезу. И счастливо вам.
Женщина. Это как выйдет. Идем, открою, замок с секретом. (Уходит.)
Пауза. Галина Аркадьевна садится за стол и некоторое время сидит одна. Постепенно к ней подсаживаются остальные. Справа – Николай Павлович. За ним, в центре стола, – Изольда Тихоновна. Вслед за ней – ПДП. Еще дальше Лида и Игорь.
Игорь (встает). Я хочу сказать тост. Можно? (Изольде Тихоновне.) Прежде всего разрешите поздравить вас и пожелать крепкого здоровья. Я не помню своей бабушки, но мне кажется, вы очень на нее похожи. Во всяком случае я бы очень хотел, чтобы у меня была такая бабушка. (Садится.)
Изольда Тихоновна. Спасибо, дорогой, спасибо. Я бы тоже очень хотела иметь такого внука. Вообще мне на старости лет вдруг стало везти на родственников.
ПДП (встает). Позвольте теперь мне. Да?
Николай Павлович. Рубен Ованесович, прошу.
ПДП. По праву, так сказать, старого друга. Должен вам сказать…
Изольда Тихоновна. Ничего ты не должен. Не преувеличивай.
ПДП. Что за человек, да? Я знаю эту женщину – страшно даже сказать сколько.
Изольда Тихоновна. За кого тебе страшно? За меня?
ПДП. Ну? Ну все видят, что я от тебя терплю. Так вот я хочу сказать, что готов терпеть все это еще много-много лет.
Лида. Красиво.
ПДП. Более того…
Изольда Тихоновна. Вот более – не надо.
ПДП. Слушай, почему ты никогда не даешь мне слова сказать?
Изольда Тихоновна. Из любви к ближним.
ПДП. Но ты же не знаешь, что я хочу сказать.
Изольда Тихоновна. Надеюсь, что знаю.
ПДП. А если ошибаешься, ну?
Изольда Тихоновна. Очень жаль тогда. Мне бы не хотелось, чтобы ты уже не хотел это сказать.
ПДП. Ну так почему же тогда…
Изольда Тихоновна. Отдохни, Рубенчик.
ПДП садится.
Галина Аркадьевна (встает). Может, я тогда скажу? Этого уж точно не знает никто. Даже Коля.
Изольда Тихоновна. Так. Какая-то неприятность, не иначе.