— Вполне. Значит, вы можете считывать зрительные картины, но не мысли?
— Да. Ты меня идеально понял.
— Мне это не показалось невероятным. Гораздо сильнее меня интригует, почему все ваши дела замешены на сне и снах?
— Вот это вопрос неизмеримо более сложный. Я знаю ответ весьма приближенно, и толком не знает никто, даже Виктор… Современная наука считает, что при возникновении Вселенной, после Большого взрыва, пространство не было трехмерным. Принстонские физики оценивают минимальное количество пространственных координат цифрой пять, не говоря уже о дополнительных временных измерениях, и даже таких, что не имеют смысла в нашем менталитете. Возможность творить мыслью, воображением, о которой так или иначе говорится во всех древних религиях, по-видимому, связана с наличием дополнительных измерений, проблема сотворения мира упирается в них. В нашем четырехмерном континууме пространство-время сотворение мира становится чисто механической задачей, абсурдной и невыполнимой.
— Прости, я не понял. Почему?
Она поглядела на меня удивленно:
— Если основа нашего мира — Творческий акт, а мне лично в этом усомниться трудно, то чем, кроме мысли, в широком смысле слова, он мог быть совершен? Не механическими же приспособлениями, которые в свою очередь нужно было бы создать и привести в действие.
— Сложновато для меня это.
— Для меня тоже. Ничего, терпи, иначе ты этот вопрос будешь задавать снова и снова. Я постараюсь быть краткой… Так вот, по мере развития Вселенной часть измерений отчуждалась, пока не остался минимальный четырехкоординатный пространственно-временной скелет нашего детерминированного мира. Причем изъятие дополнительных измерений происходило не мгновенным их уничтожением — это было бы чревато вселенскими катастрофами, — а постепенным изменением масштаба… Вижу, не понимаешь.
— Истинная правда.
— Представь, что в твоем распоряжении хотя бы две координаты времени. Точно так же как здесь и сейчас ты волен двигаться влево-вправо, вперед-назад и вверх-вниз, ты можешь перемещаться во времени не только вперед, как здесь, и не только вперед-назад в разных масштабах времени, но и в различных его направлениях, ведущих в различные событийные миры. Представь также, что секунде одной координаты соответствуют десять секунд другой — ты мгновенно научишься это учитывать и, более того, пользоваться этой разницей для транспортировки предметов и событий во времени. Но что случится, если соотношение масштабов начнет меняться, будет не один к десяти, а один к ста, один к тысяче и так далее? Начиная с какого-то порога, переход на уплотненную координату станет означать ускоренное старение и смерть, а далее — практически мгновенную смерть, то есть будет рассматриваться как самоубийство.
— Кажется, понял. Ты хочешь сказать, другие измерения времени есть и сейчас, но они либо ускорены, либо замедлены настолько, что недоступны восприятию?
— Да, и то же самое справедливо и для пространства.
— Но откуда это известно? Почему ты так уверенно говоришь об этом?
— Среди нас есть и физики, и математики, поверь, высочайшей квалификации. Это их заботы и их выводы.
— Среди нас? Среди кого именно?
— Среди занятых делом.
— Что значит «делом»?
— Нашим общим делом.
— Общим для кого?
— Для всех людей. И для тебя в том числе.
— Ты говоришь загадками. Ладно, как хочешь… Но все-таки при чем же здесь сон и сны?
— При том что во сне, как ни странно, человек способен управлять другими, дополнительными измерениями, даже о гипотетическом существовании которых большинство людей вообще не подозревает. Никто не знает, почему это так, но это так.
— Ты опять говоришь о диковинных вещах так уверенно…
— Потому что это прошло проверку. Возьми хотя бы время. Еще Павел Флоренский обратил внимание…
— Флоренский?.. Это какой-то священник?